– Звучит безумно, – угрюмо проронил Стефан, глядя на зелёные камни мостовой.

– Безумно? Да вы шутите, господин сержант! А вам не показалось, что весь город сошёл с ума уже несколько дней как? Бесово племя, да тут чудовища бродят косяками, люди мрут как мухи, а вас смущают мои слова?! Если бы я действительно понимала, как и почему всё это происходит, то… то со мной не было бы этого, – она попыталась предъявить храмовнику изодранную руку. Но едва не потеряла сознание от боли.

Мужчина поддержал спутницу, не давая сползти по стене.

– Простите, Сибия, – его голос вновь смягчился, – мне не стоило на вас давить.

– Вы поймите, – покачала она головой, немного отдышавшись, – у меня просто нет ответов. Я вижу разные образы. Иногда чувствую, что надо куда-то пойти, что-то сделать, чтобы не случилась беда. Это вообще тяжело, когда знаешь, видишь, но ничего не понимаешь.

– Выходит, мы просто пришли сюда на чей-то зов? – снова нахмурился Стефан.

– Может это и зов. Может даже нас сюда специально загнали те псы, правда я в это не верю. Зато я верю, что уже была здесь когда-то, и осталась жива, – провидица наморщила лоб, пытаясь ухватить мысль за хвост, но та ускользала. – Давайте зайдём в дом, и спросим у хозяйки, что за бесовские пляски вокруг творятся?

– Боюсь, что у нас нет другого выбора, – лицо воина храма сделалось жёстким, – хочу, чтобы вы знали: мне совсем не нравится то, что происходит. Я давно служу богам, вместе с отцом Клаусом я повидал всякого, но вот это… – он огляделся, – это как сон. Такого не должно быть. Я чую, какая-то сила играет с нами, такие шутки нечисть очень любит. Это ловушка, и живыми мы из этой двери вряд ли выйдем.

– Может и так, – Сибия сама удивилась, как спокойно прозвучал собственный голос, – но терять нам нечего. Я просто не знаю, как убить ту тварь, что ворвалась в Аренгальд. Без помощи ведьмы мне никого не спасти, но отступить просто не могу. Наверное, это безумно. А вы, – она посмотрела прямо в карие глаза спутника, – вам есть куда возвращаться?

– Тайный Приход был моей жизнью. Её у меня отняли, растоптали, что осталось, и смешали с дерьмом, – кулаки храмовника сжались и задрожали. – Нет, я не уйду просто так. Я отомщу твари, и тем, кто облил помоями имя отца Клауса.

– Вр-р-ремя. Уходит, – неожиданно донеслось сверху. Один из воронов, что чёрными пятнами облепили хибару, смотрел на людей скважинами глаз. – Вр-р-ремя! – снова каркнул он, и недовольно переступил с лапы на лапу.

– Нечисть, – процедил Стефан, осеняя себя знаком Хранящего. – Давайте руку, Сибия. Что бы нас ни ждало, мы должны это встретить. Вместе.

Она слабо улыбнулась, вновь обхватывая шею мужчины. Он потянул ручку, и дверь отворилась. Бесшумно, словно петли её были идеально смазаны, а может нереальное место украло и этот звук. Изнутри потянуло ветхим жильём, заброшенным много лет назад. Комната была завалена хламом и укрыта мраком. Они переступили порог. Дверь стала медленно закрываться, и две пары глаз с тревогой проследили, как сжался, а затем исчез прямоугольник болотного света. Айрис стояла снаружи, улыбалась и махала сестре ладошкой. Внезапно, глаза защипало, Сибии показалось, что она может больше никогда не увидеть малышку. Но храмовник решительно потянул её вглубь дома.

Света было мало, зрению потребовалось время, чтобы начать выхватывать из мрака очертания поломанной мебели, пыльных вещей и обрывков паутины. Они медленно прошли пару комнат: вот изъеденный молью ковёр на полу, древняя софа без ноги, похожая на искалеченного полумёртвого зверя, пустая рама на стене. Жильё выглядело покинутым и ненадёжным. Казалось, что подпирающие потолок балки вот-вот затрещат, и вся развалина сложится, как карточный домик.

– Что-то бедно живёт Трущобная Ведьма… – просипела гадалка.

В соседней комнате, занавешенной рваной тряпкой, что-то светилось. Может очаг, свечи или камин? Мужчина, мрачный и сосредоточенный, двинулся туда. Приходилось ковылять, практически повиснув на нём, стискивать зубы от боли. Она становилась всё невыносимее с каждым шагом. Стефан потянулся к занавеске. Аккуратно, словно к ядовитой змее, которую вздумал схватить. Отодвинул её в сторону.

В просторной гостиной сияли десятки оплывших толстых свечей. За грубым столом сидела старуха, здоровенная, как гора! Нет, это оказалось лишь первое впечатление… Но ведьма была действительно рослой: на две-три головы выше храмовника, который сам не выглядел коротышкой. Бесформенная одежда, будто сшитая из мешков, делала фигуру широкой. Она сгорбилась, нависая над гостями, будто дома на зелёной улице. Неестественно длинные и тонкие пальцы медленно тасовали карты. Из-под бурой шляпы с обвислыми полями ухмылялся широкий жабий рот.

– Во имя Светлого Отца, сущего на небесах… – воин храма коснулся крылатой фигурки на груди.

Ведьма расхохоталась. Заколыхались огни, пуская тени в пляс по облупившимся стенам. В клетках, что гроздьями висели под потолком, вразнобой закаркали вороны. Казалось, даже пол задрожал в такт смеху. Сибия вцепилась в мужчину, чтобы не упасть и не потерять сознание от жуткой какофонии.

– Ой, насмешил! Вздумал тоже – поминать своего бога. Только отсюда до него далеко. Далеко, да, – громоподобный смех стих, и огромная старуха заговорила скрипучим голосом. Вещала она неспешно, слова раскатывались по комнате, словно воздух был густым. – Вы садитесь, бедняжки, в ногах правды нет.

Гадалка поймала диковатый взгляд спутника, и едва заметно кивнула. Он помог ей устроиться на стуле с облезлой обивкой, сам уселся рядом.

– Рада видеть тебя, малютка, – старуха чуть подняла голову: из-под шляпы показалось морщинистое лицо с обвисшими щеками и блёклыми покрасневшими глазами, – ты сильно выросла, да. Стала такая взрослая. Такая усталая.

Мысли метались стайкой ночных мотыльков. Гадалка понимала, что видел это широкое, жутковатое лицо, но не могла вспомнить когда и где. Голова отозвалась болью, снова сделалось дурно. Стефан встрепенулся, желая помочь, но Сибия подняла руку.

– Я в порядке. Просто… голова…

– Бедная моя, ох бедная, – скрежет ведьмы казался сочувствующим. – Борись, деточка, у тебя мало времени, и много вопросов. Хочешь знать – спрашивай. Мои слова что ключи, могут отворить забытое. Но сделать так, чтобы они звучали, должна ты.

Ключи. Провидица коснулась груди – маленький ключик, что был в сновидении, обжог ладонь. Но эта боль была иной: она не туманила разум, скорее проясняла, как резкий глоток свежего воздуха. Сжигала пелену морока, как паутину, что висела по углам этого ветхого жилища.

– Умница, – расплылась в улыбке старуха.

Сигерн снова пробирался по ночным улицам. Вот только тихими и сонными они больше не были: то и дело попадались буйные компании. Патрули городской стражи напоминали злых псов, сбившихся в стаи. Они рыскали вокруг, наводили порядок свистом и дубинками, но порой звучали и выстрелы. Встречаться не хотелось ни с кем – столица превратилась в растревоженный улей с очень злыми осами. Даже под освещёнными окнами наёмник старался лишний раз не оказываться.