на Ларсена, замялась:

– А как же ты?

– На полу лягу. Мне не привыкать, – отмахнулся Ларсен. – Плащ свой постелю – не хуже, чем в лесу, на голой земле. Там немного воды в кувшине нам дали… Если умыться хочешь… А я пока пойду… воздухом подышу…

Не дожидаясь ответа, Оллье вышел из каюты, поднялся на палубу, слушая тихий, умиротворяющий плеск волн, подставляя лицо лёгкому морскому ветерку.

Вечер остудил дневную жару, наполнил сумерки приятной прохладой. Наступавшая ночь стремительно топила горизонт в беспросветной тьме, а над головой уже сверкали осколками льда первые крупные звёзды.

Ларсен, запрокинув голову, смотрел на эти хрусталики в небе, на стареющий серп луны, но думал сейчас не о красоте ночи, а о девушке, к которой ему предстояло вскоре вернуться.

Те чувства, что она вызывала, волновали, тревожили и даже немного пугали. Он так привык жить, руководствуясь здравым смыслом и собственной выгодой, что оказался совершенно не готов к бунту собственного сердца. Это знакомство сломало весь привычный уклад его жизни, из-за неё Оллье грозили серьёзные неприятности, она создавала сотню сложностей и проблем просто тем, что находилась подле. Но, вопреки всем доводам рассудка, он хотел, чтобы она и дальше была рядом.

Пусть она приносит Ларсену вовсе не удачу, пусть всё вот так сложно, и опасно, пусть ему придётся разгребать все эти хлопоты и заботы, он готов к этому, готов…

Лишь бы она улыбалась. Лишь бы любоваться ею снова и снова. Лишь бы не потерять.

А ещё… хотелось всё-таки поцеловать её. И не только поцеловать. И с каждым днём это желание только росло. И вот это сейчас тревожило больше всего.

В дороге удавалось как-то отвлекаться… А что теперь? Несколько дней и ночей, наедине, очень близко, опасно близко…

И даже занять себя нечем, а от безделья в голове крутятся только одни мысли – о её губах, нежной коже, аромате волос… И о том, что он успел увидеть в ту самую первую ночь, пока она не скрыла всю свою неземную красоту под синим шёлком.

И как удержаться от соблазна? Ведь он обещал ей, обещал, что не посмеет и пальцем тронуть…

Но это было до того, как…

«Как что? Что, Ларсен? Договаривай уже!» – мысленно зашипел он сам на себя, потом зло выругался и, не глядя по сторонам, отправился обратно в свою каморку.

***

– Ну как? – поинтересовался он у дайаны, кивнув на постель.

– Всё хорошо, – Эйя скромно потупила взор.

– Ну и хорошо, что хорошо, – не сдержавшись, вздохнул Оллье. – Давай тогда спать!

Эйя забралась с ногами на лавку, покрутилась, улеглась, накрывшись одеялом почти с головой, хотя в каюте было довольно душно.

Ларсен бросил на пол свой плащ и дорожную сумку, улегся, покрутился… Но сон никак не шёл.

«Да что ж это такое! Хватит прислушиваться, хватить коситься, хватит про неё думать!» – мысленно рычал на себя Оллье.

Только вот это совсем не помогало.

– Ларсен… – раздалось в тишине.

– М-м-м? – он мгновенно подскочил.

– Знаешь… – Эйя тоже села, в темноте белел её силуэт, – я думаю, так неправильно. Мы ведь несколько дней будем плыть… И что, ты всё это время будешь вот так? Одно дело спать на земле в лесу, другое – здесь. Давай ты тоже будешь на кровати! Пожалуй, мы рядом поместимся…

– Я… – Ларс поперхнулся и судорожно вздохнул, – я думал… ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, что тебе это противно…

– Но… мы же просто будем рядом лежать, и всё… – она передёрнула плечиками, и Оллье заметил это даже в темноте. – Я знаю, так делать нельзя. Моя стая была бы в ужасе... Но, я думаю, это уже ничего не меняет. Я столько дней провела вдвоём с тобой… Если они меня осудят, они это и так сделают. Иди ко мне…

Последняя фраза с её губ сорвалась совсем тихо, но дрожью прокатилась по телу Ларсена. Он прекрасно понимал, что эта наивная душа его не соблазняла, а действительно лишь беспокоилась о его удобстве. Но это едва различимое «Иди ко мне…» подействовало как заклинание. Он даже не стал спорить и убеждать, что ему и так неплохо.

В одно мгновение оказался рядом, примостился с краю, чувствуя её тёплый бок. Сердце загрохотало под рёбрами, набатом отдаваясь в висках, в жар кинуло…

– Добрых снов, Ларсен! – выдохнула Эйя с видимым облегчением и отвернулась к стене, чуть сдвигаясь и освобождая Оллье ещё немного места.

Теперь они лежали очень тесно друг к другу, но почти не касаясь. И Ларс боялся шевельнуться лишний раз. А вот дыхание дайаны уже становилось безмятежно-сонным.

Время тянулось, как сладкий сироп, мысли бродили в голове, сердце никак не унималось. Шумно вздохнув, Ларсен придвинулся вплотную к Эйе, уткнулся лицом в волосы, обнял за талию и крепко притиснул к себе.

Она чуть дёрнулась в его руках, напряглась всем телом, но отпускать её никто и не думал.

– Тесно… – хрипло шепнул Ларс ей на ухо, – руки деть некуда… Спи, моя милая! И не бойся ничего!

Ларсен почувствовал, как она расслабилась, улеглась поудобнее, не пытаясь больше ускользнуть из его объятий.

– Добрых снов, Эйя! – пожелал Ларс и, улыбнувшись, прикрыл веки, собственнически прижимая дайану к своей груди.

***

Ларсену казалось, что он до утра не сомкнёт глаз.

Мысли, что крутились в голове, желания, что истязали тело, крепкому сну явно не способствовали. Как он ни старался, никак не мог перестать думать о той, что давно мирно спала, спокойно устроившись на его плече.

Ох, Ларсен, Ларсен! Слишком много мыслей в твоей голове стало вертеться вокруг этой девицы.

Если уж честно, все его мысли теперь принадлежали дайане.

А ведь следовало бы поразмышлять о том, как выпутаться из тех неприятностей, в которые он сам себя втянул. Скоро они вернуться в Дан-ле-Рин, и нужно будет держать ответ перед Буруа...

Да, Ларсу повезло раздобыть «слёзы неба», их должно хватить на то, чтобы откупиться от проклятого торговца. Но старик может обозлиться всерьёз, обещал же тогда, что Ларс сильно пожалеет, если нарушит договор. А ведь теперь ему не только о своей шкуре заботиться надо, но, в первую очередь, о безопасности дайаны.

Вот об этом и надлежало думать, думать и искать пути решения, а вместо этого…

Он перебирал в памяти каждое мгновение, что провёл рядом