ситуации. – Запасные перчатки наверняка найдутся у кого-нибудь. Фото с вершины сделаем моим фотоаппаратом. Если я пойду первой, то передам тебе фотоаппарат при спуске. А налобник у тебя есть? Что еще осталось в забытой сумке?

– Еще только… одна важная фотография, вот и все.

– Фотография чего?

Эмма ничего не ответила и густо покраснела.

– Как думаешь, они смогут отправить кого-нибудь из шерп за моим рюкзаком? – спросила она. – Я заплачу. Любую сумму.

– Можно спросить, но, Эмма, они зададут те же самые вопросы. Так что просто ответь мне. Чего тебе не хватает?

– Фотографии моих родителей. Довольна? Моих покойных родителей. Все это чертово восхождение ради них. Символически, эмоционально, духовно – ради них. Это они поддержали меня.

– Вот оно что… Ясно. Черт! Это может оказаться непросто. Управляющий базовым лагерем начисто лишен сентиментальности. С его точки зрения, поддержка – прежде всего деньги. Ему было бы понятнее, если бы ты оказалась без эмблемы спонсора с логотипом. Но попробовать стоит.

Сэм принес спутниковый телефон, и мы позвонили управляющему базовым лагерем. Когда он спросил Эмму, было ли в ее вещах что-то «незаменимое и критически важное», без чего не обойтись во время восхождения, она напряглась и ничего не ответила. Он задавал неправильные вопросы, а она давала неправильные ответы. Они говорили о разных ценностях и целях, как бывает, когда один собеседник злится, а другой ни о чем не догадывается, и оба начинают оправдываться. Он ни разу не спросил ее, почему она так расстроена, а она, вместо того чтобы самой заговорить о важном, принялась торговаться о цене за доставку рюкзака, и это не имело для него никакого смысла. Наверное, это казалось нелепым, как предложение заплатить тысячу долларов за доставку GoPro стоимостью не больше сотни.

– Погоди, погоди, – влезла я в разговор. – Разве твои стельки Hotronics не в рюкзаке для восхождения? Вот оно! Они «незаменимы и критически важны»!

Управляющего Базовым лагерем было нелегко убедить.

– Да ладно тебе, Ванесса, куча людей поднимается на вершину без всяких стелек с подогревом.

Я пыталась уговорить его, но он попросту решил, что Сэм должен отдать Эмме свои стельки Hotronics.

– Нет, подождите! – Сэм округлил глаза. – Я понятия не имею, что нас там ждет, а Дэниела нет. По-вашему, это хорошая идея? Это мое первое восхождение, так что…

– Проехали, – перебила его Эмма. – Слишком поздно.

Прошел уже час из пяти часов, отведенных нам на отдых. Нечего было и думать о том, что рюкзак Эммы успеют доставить снизу. Мы лежали в спальниках. Я смотрела в потолок палатки. Эмма сходила с ума. Я молилась о том, чтобы гнев помог ей подняться на вершину, а не превратился в апатию и печаль. Через несколько часов мы встали и оделись, натянув на себя сырые вещи, от бюстгальтеров и трусиков до термобелья. А потом, по причинам, которые даже сейчас мне не понятны – может, я зябла, или, может, я сообразила, что мы вот-вот окажемся на 40-градусном морозе, или, может, потому, что мы были на Эвересте, а я заранее настроилась на то, что на вершине царит страшный холод – короче, какова бы ни была причина, но я вдруг решила надеть дополнительный нижний слой одежды, водолазку с длинным рукавом и молнией у ворота. Видимо, я решила, что она будет греть меня и впитывать пот, не давая замерзнуть. Наконец, я натянула пуховик. Когда мы были уже готовы к выходу, подошел Сэм и протянул Эмме свои стельки Hotronics, что меня удивило, а она с благодарностью приняла их, что удивило меня еще больше.

– Очередь уже выстраивается, – сказал он. – Нам пора выходить.

Мы с Финджо Дорджи встали в очередь и быстро потеряли из виду в темноте остальных, стараясь следить только друг за другом. Мы усердно двигались вверх около часа. Температура упала, но я обливалась потом в пуховике, гадая, где были мои мозги, когда я надевала дополнительный слой теплой одежды. Когда я напрягаюсь физически, мне всегда жарко. Зачем было идти против своего тщательно продуманного плана? Мы были в самом начале подъема, а мне уже было отвратительно некомфортно. Я шла вперед, стараясь не обращать на это внимания, но тропинка была крутой, и я не могла не думать о том, что слишком обезвоживаюсь. Каждая капля пота была каплей воды, расставание с которой было для меня непозволительной роскошью.

Еще через час я отщелкнула карабин страховки от провешенной веревки и жестом показала Финджо Дорджи, что мне надо снять один слой одежды. Полная нелепость. Пока я сражалась с рюкзаком, баллоном кислорода, маской, налобным фонарем и очками, он снова смущенно глядел на меня. Попытка снять с себя одежду стала новым испытанием, учитывая крутой склон, ночную темноту и толщину пуховика, который превращает владельца в пряничного человечка. Когда я, наконец, стащила с себя так неосмотрительно надетый лишний слой утепления, оказалась полураздетой при минусовой температуре, а ветер хлестал меня острыми, как бритвы, кристаллами мельчайших льдинок. Не переставая проклинать себя за безрассудство, я тем не менее справилась, и мы снова встали в быстро удлиняющуюся очередь.

Я увлекаюсь теорией экономических игр, изучением поведения людей его связью с конфликтами, а также готовностью сотрудничать, с тем, как мы склонны дер-жаться вместе и одновременно соперничать. Именно это и происходит на Эвересте. Проводники сотрудничают друг с другом, даже если это не в их интересах. Руководители экспедиций делятся прогнозами погоды и сравнивают свои наблюдения, даже устанавливают веревки до самой вершины, но при этом все они старательно умалчивают о своих точных планах восхождения на вершину, словно каждый владеет какой-то уникальной стратегией, неведомой остальным. В конечном итоге каждая экспедиция делает одно и то же: устремляется к вершине практически по прямой в первый день, как прогноз обещает благоприятное для восхождения погодное окно, словно Мать-природа никогда не распахнет это окно во второй раз. Даже если им известно, что это приведет к возникновению заторов в узких местах, тесноте и очередям. Даже если им известно, что от этого возрастает опасность и увеличивается риск смертельных случаев.

Находясь по-прежнему ниже Балкона35, на высоте, вероятно, около 8230 м, мы с Финджо Дорджи снова пошли вверх в отдельной связке, что так сэкономило нам время при подъеме из третьего лагеря. Благодаря этой тактике мы быстро обогнали несколько человек и наверстали время, которое я потеряла на переодевание. Я огляделось, разыскивая Эмму, но она осталась где-то позади и была теперь одной из множества безликих фигур, что медленно ползли вверх в темноте.

Злись, вновь мысленно пожелала я ей. Используй свою злость,