Рудак открыл глаза, и его взору предстала страшная картина – перед ним его двойник хладнокровно заматывал в плёнку труп его возлюбленной Анжелики.

Не веря собственным глазам, он попытался закричать, но у него ничего не вышло. Рудаку было тяжело дышать, грудь была сильно сдавлена. Прокряхтев, он поднял голову и в этот момент увидел, что его собственное тело заворачивает в такую же плёнку, и кто… это была Анжелика…

Истерично тряся головой, Рудак не успел ничего понять, потому что его двойник, закончив со второй Анжеликой, подошёл к нему.

Ужасная картина, словно зеркало, отражающее страшную смерть этого человека. В испуганных человеческих глазах застыла невинность и раскаяние несчастной жертвы. Голем стал обматывать голову настоящего Рудака пленкой.

Он даже и не успел подумать о том, чтобы как-то воспротивиться этому. Рудак задохнулся.

Когда дело было закончено и големы закинули тела Рудака и Анжелики в багажник нового рудаковского БМВ, Колосов включил радио. На ночной станции играл транс. Как только големы уселись на задние места, машина тронулась.

– Вы проведёте нас и получите ещё два сундука золота, – сказав это, Ганнибал внимательно посмотрел на низкорослого мужчину-варвара, ибера по происхождению, который в этот момент с жадностью ощупывал золотые кубки, монеты и прочие украшения из открытого перед ним сундука.

– Мы согласны помочь вам. – Оторвав свой алчный взгляд от сокровищницы, главарь варваров смачно плюнул себе под ноги, после чего с нескрываемым удовольствием протёр свою широкую грязную ладонь о висячую на плече лисью шкуру и протянул её с хитрой улыбкой Ганнибалу.

Ганнибал не стал протягивать варвару своей руки в ответ, посмотрев на того грозным взглядом, полным презрения.

– У нас нет времени на привалы, поэтому выдвигаемся прямо сейчас, – произнеся это, он махнул углом своей длинной накидки и повернулся спиной к варвару. Не оглядываясь, Ганнибал зашагал в сторону горной рощи.

Окинув хитрыми глазами вышки деревьев, главарь иберов, говоря что-то своим людям, направился вслед за Ганнибалом в самую глубь рощи. Карфагенское войско продолжило за ними шествие.

Всю дорогу Барка молчал, он то и дело переводил свой обеспокоенный взгляд на Магона, на главаря варваров, будто просматривал в своём мозгу различные сюжеты предстоящей схватки.

Магон понял взгляд своего брата и, с присущим ему природным чутьём, ощутил опасность. Поравнявшись с конём Ганнибала, он с обеспокоенным взглядом неожиданно достал из ножен свой меч, говоря:

– Что-то здесь не так, брат, я чувствую обман.

Он не успел договорить, потому что в эту же самую секунду, рассекая воздух со скоростью молнии, в его лошадь вонзилась стрела. Бедное животное, истошно заржав, встало на дыбы и попыталось скинуть всадника.

Со всех сторон посыпались стрелы, и несколько благородных воинов Карфагена упали замертво, не успев даже среагировать на внезапную атаку.

Отовсюду пронеслись крики:

– Засада!

– Предательство!

– Уничтожить всех, без пощады!

Вопя, Ганнибал проскочил на своём коне небольшой ров и успел кинуть копьё в пробегающего между деревьев варвара.

Всадники в подобной ситуации были совершенно бессильны, только идущие следом за ними пращники и лучники сумели вовремя среагировать. Правильно сгруппировавшись, они нанесли ответный удар, и следующий поток стрел приняла уже наступательная сторона.

Профессионализм и опыт воинов Ганнибала уже через несколько минут сломили устроенную дикими варварами засаду. Неожиданно появившись, они так же быстро скрылись в лесу, оставив своих неудачливых товарищей умирать под сильными ударами разгневанных и освирепевших карфагенян.

Ганнибал сидел на корточках и держался обеими руками за лицо. Крики умирающих сопровождались звуками рвущейся человеческой плоти, не успевших убежать варваров убивали, вонзая в их тела острые фалькаты.

– Брат, вот этот предатель…

Магон, с окровавленным лицом и руками, вытолкнул вперёд к центру войска раненого главаря иберов.

– На колени! – с таким криком Магон, ещё раз толкнув варвара, взял его за длинные седые волосы и приставил к старческой шее острый клинок.

Ганнибал поднялся с корточек, и все увидели его свежую рану на правой щеке.

– Памятная метка варварского гостеприимства, – сказал он, вытирая кровь платком.

– Позволь мне убить его, брат!

Магон закричал, и лезвие его клинка слегка дёрнулось.

Ганнибал подошёл ближе к проводнику-предателю. Смотря на того, как на корм для оголодавших псов войны, он ответил серьёзным тоном:

– Если он захочет жить, то покажет нам дорогу. У него нет иного выбора. Иначе смерть.

Магон возмутился:

– Он нас опять обманет!

Ганнибал посмотрел на белоснежные вершины Альп.

– Сейчас он, может, и готов к смерти, но уже через некоторое время захочет жить, и ему придётся принять наши условия.

Нагнувшись над окровавленной головой варвара, он сказал ему:

– Если ты покажешь нам дорогу, то мы оставим тебя в живых и отпустим на волю.

Убрав по приказу свой клинок, Магон недовольно толкнул старого варвара, тот, схватившись за горло, закашлял и еле слышно пробормотал:

– Согласен…

– В дорогу! – громким и властным голосом крикнул Ганнибал, отталкивая ногой от себя ибера и поворачиваясь к своему войску.

Магон проследовал за ним, говоря:

– Брат, перед походом нужно будет сделать небольшой привал и пополнить провизию. Предлагаю выдвигаться с утра.

Ганнибал согласился с братом:

– Ты, как всегда, прав, Магон. Сейчас мы устроим привал, а на рассвете начнем подъём в горы.

Впервые за долгое время он посмотрел в упор на своего родного брата, кивнув в знак одобрения головой. По-отечески улыбнувшись, повернулся к сверкающим вдали вершинам гор. Рана на его лице продолжала кровоточить.

Магон заметил это.

– У тебя сочится рана, позволь мне послать за нашими целителями.

Но Ганнибал будто не слышал его:

– Мы сделаем это, и никто и ничто этому не помешает, – произнеся эти слова, он повернулся в сторону войска и дал приказ разводить ночные костры.

Выпуская пар изо рта, он добавил:

– Теперь по ночам будет очень холодно.

Сделав на щеке некое подобие повязки, Ганнибал взял глиняный сосуд в руки и отпил несколько глотков вина.

Тлели костры, и дым, исходящий от них, как будто скрывал тёмное ночное небо своей завесой тайн и загадок.