Облегченно выдохнув, завороженно смотрю на руки мужчины — сильные, с причудливым рисунком вен. Пространство между нами наполняется цитрусовыми нотами, забивая напрочь ароматические палочки, и стирая возникшее напряжение.

— Не смогли устоять, услышав запах лимона? — спрашиваю, наблюдая за размеренными движениями мужчины.

— С точностью до наоборот, — говорит, усмехнувшись, он.

Задумавшись над его словами, растираю между ладонями остатки масла, беру в руки чашу с вином, и сама не замечаю, как ее осушаю. Да и вряд ли отчетливо помню вкус.

— Жарковато здесь, — давлю внезапный зевок.

— Да уж, — поддакивает начальство.

— Какое-то вино здесь… — качаю головой, прогоняя легкую дымку, через которую мне мерещится прищуренный, пристальный взгляд, и даже кажется, что генеральный убирает с моего лица непослушную прядь. Моргаю, тру глаза, а потом честно предупреждаю: — Кажется, я скоро усну.

Зевки становится сдержать все сильнее, глаза просто слипаются — от духоты, тихой музыки, усталости и вина. Вино было лишним, это я сейчас отчетливо понимаю. Хочется лечь на подушки, закрыть глаза и забыться.

А вот генерального масло с запахом цитрусовых явно взбодрило. Он резво поднимается, а потом помогает подняться и мне.

— Что, все? — улыбаюсь ему. — Признали, что здесь ловить нечего? И что без меня у вас ничего не получится?

Он не отвечает. Выводит меня из душного зала, дает сделать пару жадных глотков вечернего воздуха, а потом усаживает в машину. Пытаюсь сказать ему, что могла бы сама, а потом смиряюсь. Пусть поможет, в конце концов, он не только генеральный директор, а еще и мужчина!

— Уже неплохо, — слышу реплику сбоку.

Разворачиваюсь на сиденье, всматриваюсь в генерального, а потом понимаю, что скорее всего эта реплика связана с тем, что мы едем без пробок. Рассосались, пока мы ходили по этим свиданиям. Ходили-ходили, и бесконечно устали.

— Зря вы так сильно потратились, — устраиваю голову на спинке сиденья, продолжая наблюдать за руками мужчины. — Никаких результатов!

Он бросает на меня острый взгляд, медлит примерно минуту, или мне только кажется, что так долго, а потом пожимает плечами.

— Ну почему же? — кивает на стопку белых открыток на панели приборов. — Будет чем заняться как минимум ближайшие две недели.

— Не тратьте время, — отмахиваюсь. — Вам там все равно никто не подходит.

Он так внимательно смотрит на эти белые карточки, что мне хочется взять их и выбросить за окошко. Но это же надо двигаться, а мне лень. А еще мусор принято бросать в отведенные для этого урны.

Хотя то, что он мне не верит, слегка раздражает. И еще его непонятливость. Да, у мужчин интуиции нет, и вместо глаз они иногда используют другие места. Но все же, все же… Должны быть не только внешние ориентиры — белые волосы и грудь больше второго размера, но и внутренние, разве не так? А если не так, тогда доверьтесь специалистам! А я ведь уже сказала, что ему никто не подходит, а он…

— У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые варианты, — пыхчу обиженно.

Мне кажется, он не обращает внимания на мои слова. Спокойно управляет машиной, изредка бросает взгляды на эти открытки, которые все же доведут меня до греха и заставят пошевелиться.

И тем удивительней звучит его голос:

— С чего такая уверенность?

И, пожалуй, именно из-за этого удивления я отвечаю, как есть.

— Чувствую.

А потом закрываю глаза, потому что ресницы кажутся не просто тяжелыми, а свинцовыми, и брожу по странному сну.

Мне кажется, что машина давно стоит у моего парадного, но я знаю, что так не бывает. Не может быть — я ведь не успела сказать генеральному адрес. А еще мне кажется, что он развернулся на сиденье, наблюдает за мной, но почему-то не будит. И так тоже не может быть — если бы мы приехали, он бы обязательно меня разбудил. Зачем ему сидеть вместе со мной, тратить время, да и вообще…

И уж точно не из реальности то, что он осторожно, боясь меня потревожить, отводит от моего лица прядь, которая нагло щекочет нос и которую я безуспешно сдуваю.

Да и запах моря, его запах моря с дождем слишком насыщенный. Я не просто улавливаю его, я жадно его вдыхаю. Нет, надо все же узнать марку парфюма, а то так недолго впасть в зависимость от злобного шефа.

И не только от его запаха, но и от этого тихого смеха.

А еще я слышу в этом морском коктейле нотки лимона, и даже такое ощущение, что я пробую на вкус этот цитрус, но почему-то не морщусь, а тянусь за добавкой.

И такое странное чувство, что мне почему-то не хватает дыхания. И я тянусь за бризом, который собирается ускользнуть, притягиваю к себе, делаю жадный вдох, и только тогда успокаиваюсь.

Мягкие волны овивают меня, ресницы щекочет дуновение ветерка, и на душе так светло, как будто я лежу под солнечными лучами. Но я ведь вижу, что вокруг также темно, как и раньше, значит, тоже так не бывает.

Не бывает, а жаль.

Так уютно, и как-то… не знаю, как описать. Слишком странные ощущения, не поддаются анализу. Да и не хочется их как-то анализировать, как и не хочется упускать, только вот…

Какой-то невнятный звук — может быть, чайка, которая пролетает так высоко, что даже не видно, заставляет вынырнуть из личной нирваны, и увидеть, как надо мной нависает серое небо.

— Будет дождь? — бормочу едва слышно.

А потом почему-то вижу лицо генерального — так близко, что можно дотронуться даже губами.

И он внимательно за мной наблюдает. Немного обеспокоенно, и в то же время, продолжая слегка давить своей мощной аурой, которая толкает на безрассудство. Но во сне можно, во сне можно все, чего не сделаешь в жизни. Потому что в жизни слишком много установок, запретов, долга и прошлого, да и планов на будущее, а здесь…

Очерчиваю пальцем лицо мужчины, ощущая, как ладонь немного покалывает от легкой щетины. Опускаюсь к губам, и соблазн так велик, но…

Наверное, во сне это тоже будет нечестно, неправильно.

— Скоро у вас будет невеста, — говорю я мужчине, проведя рукой по его волосам. — Да и я…

— Что вы? — интересуется он.

— Я… — вздохнув, убираю руки прочь от ночного соблазна, смотрю в глаза самой ночи, а потом решаю ее попросить: — Пожалуйста, перестаньте мне сниться! Это в конце концов уже неприлично!

— Неприлично? — слышу вкрадчивый шепот.

И понимаю, что бриз опять приближается, но пытается остудить не пылающее лицо, а мои пересохшие от волнения губы.

Лев

Не знаю, отдает ли она себе отчет, как нелепо звучат ее слова про приличия вкупе с затуманенным взглядом, пока она водит пальцами по моему лицу.