— Ваша должность? — награждает она меня строгим взглядом.

А смотрит так, как будто поздно метаться. Я уже попросил ее выйти за меня замуж, она всучила мне руку и сердце и даже благосклонно позволила подергать за ус. Все, мы вместе! А все остальные — это свидетели нашего счастья.

— Ваша должность? — еще строже повторяет вопрос.

— Неверный дальнобойщик, — выдаю идеальный вариант для нашего расставания.

— Мне подходит, — говорит она неожиданно. — Готовить часто мне лень, я люблю бутерброды. Так что мы можем жить душу в душу. К тому же, я считаю, что мужчине надо давать погулять. Тем более такому породистому…

Начинаю подозревать, что не только мы с Аллой пришли сегодня в комплекте. Уж не мама ли она той девушки, у которой сколько там… трое котов и три хомячка? Или одна собака и четыре кота? Или, может быть, она тетушка той, что вещала мне про козлов?

В общем, машу лапкой, стучу копытцами, прижимаю хвост, чтобы подальше от этого плотоядного взгляда и иду дальше.

Господи, это когда-нибудь кончится?

Мне кажется, эти курсы придуманы не столько ради знакомства, сколько чтобы заставить ценить свое время. Никогда раньше не думал, что пять минут — это вечность, а когда эти пять минут умножаются на пятнадцать…

И вроде бы женщины в основном симпатичные, одеты нарядно, в отличие от многих пришедших мужчин, явно готовились. Но все как-то не то и не так.

Я облегченно выдыхаю, когда подсаживаюсь за столик к своей помощнице. Я устал, в голове все еще звучат женские голоса, хочется подарить кому-то машину, чтобы позволить себе уже не только чашечку чая.

Свидания — жесть. А вот Алла ничего, вполне довольна сегодняшним вечером. Разрумянилась, в глазах еще остывает смех после ухода последнего кавалера.

— Ну и как вам? — спрашивает участливо, заметив, в каком я состоянии, — сердце хоть разок екнуло?

Согласно киваю.

— Когда думал, что первая девушка — парень. Когда мне рассказали, сколько должен и обязан сделать мужчина, и я на минуту представил, что эта участь моя. И когда я представился неверным дальнобойщиком, а мне ответили, что я — просто мечта, и тут же пообещали счастливую и долгую жизнь на одних бутербродах.

И что я слышу?

Вместо сочувствия тихий смех и безжалостный вопрос, разрушающий иллюзию счастья, которую мне успели обрисовать:

— Как?! Одни бутерброды?! Без чая?!

А потом она склоняется ко мне, обводит взглядом столики и шепчет как заговорщик:

— Подайте мне знак — кто она, и я ей укажу на ошибку, которая вас разлучила.

И снова смеется.

Смейся — смейся, думаю я, наблюдая за ней.

Но именно ты и сделаешь так, чтобы этот вечер не закончился на длинной ноте недоумения и разочарования.

Алла

Не ожидала, что эти свидания могут доставить столько удовольствия. И даже страшно подумать, что я могла все пропустить!

Мне достался очень удобный столик, в самом начале зала, и я могла наблюдать за генеральным, пока он прохаживался от одной кандидатки к другой.

Ох, наблюдать за ним — одно удовольствие. Жаль, не было слышно, о чем он беседовал с девушками, но его не впечатлила даже блондинка. И такое явное разочарование на лице, хотя минуту назад мне казалось, что он готов взять девушку за руку, наплевать на правила и увести за собой. А потом что-то случилось, и он резко сбежал по звонку колокольчика.

Настолько любопытное зрелище, что меня даже не напрягали зануды, сменяющие за моим столиком одного за другим. А какое лицо у генерального было, когда круг замкнулся, и он вернулся ко мне!

Нет, ну мило же, правда? И эта толика какой-то детской обиды, что его собирались кормить бутербродами!

А уж как он торопился на выход, опасаясь, что я и правда подскажу его поклоннице кратчайший путь к его холодному сердцу!

Но не так быстро, Лев Николаевич. Уж если я здесь, и вы сами настояли на этом, без вишенки на торте не обойтись.

— Давайте чуть обождем, — заманиваю его в сторону бара.

— Скажите прямо: давайте вам чуть дольем, — ворчит он, но не спорит, идет следом за мной.

— Это для вашего же блага, — уговариваю его, стараясь не рассмеяться от досады на строгом лице. — Пусть разойдутся.

И киваю в сторону нехотя рассасывающихся участников, которые то и дело оглядываются. Особенно нетороплива дама солидной комплекции — подозреваю, это у нее любовь к бутербродам.

— Заказать вам шампанского? — проследив за моим взглядом, предлагает генеральный.

Я так понимаю, из благодарности за спасение. Пока я раздумываю можно ли злоупотребить спонсорской поддержкой и здесь, бармен уже вручает мне бокал с холодным шипящим напитком. С удовольствием делаю пару глотков в ожидании, пока администратор освободится.

— В конце вечера, — говорю я, взглянув на генерального, — участники берут со стола открытки и вписывают имена тех, кто их заинтересовал, оставляя контакты для связи.

Я достаю из сумочки открытку, ручку и деловито вписываю в нее свое имя.

— С почином, — передаю ему карточку, как утешительный приз.

Он крутит открытку в руках, усмехается, заметив, что в качестве координат я указала номер его же приемной, хочет что-то ответить, но…

— Как мило, что вы меня подождали, — подходит к нам чуть запыхавшийся администратор. — Всем так не терпится, как будто они уже заняли очередь в загсе! А между тем… Так-так-так…

Он выуживает из подмышки черную папочку, открывает ее, чуть кланяется мне с легкой улыбкой и протягивает несколько белых карточек.

— Ваши симпатии! Вы настолько очаровали мужчин, что мы были бы рады увидеть вас еще раз, если пара не сложится.

— Раз-два-три… — пересчитываю я под пристальным взглядом генерального. — Пять. Но зато у вас…

— А это ваши симпатии, — прерывает меня администратор, и передает жирную стопку карточек Льву Николаевичу. — Вы настолько запали в душу девушкам, что мы были бы рады видеть вас еще не один раз! Столько раз, сколько вы захотите. И без какой-либо оплаты!

Вот значит как.

Пока я обтекаю от новостей, босс берет карточки, бросает на меня насмешливый взгляд и тоже принимается пересчитывать…

— Раз-два-три…

— Пятнадцать! — подсказывает ему милый администратор, потом косо поглядывает в мою сторону. — Вам выдать карточку — хотите тоже заполнить?

— Зачем?

— Затем, что после, возможно, их станет шестнадцать!

Я прячу заалевшее лицо за бокалом, понимаю, что не помогает, и тут же заказываю еще один. Все равно терять уже нечего. Вечер — кошмар. И ведь я могла, могла все это пропустить!