что с ними в основном и пил, а четвертого, самого молчаливого из всей группы, казалось, и не видел вчера.

Мы сели на автобус. Девчонки без умолку болтали и давали мне советы, казалось, их энтузиазму не было конца и края. Видимо, они решили выдать мне исчерпывающий курс молодого альпиниста за несколько десятков минут.

Далее, когда мы пересели на канатную дорогу, девчонки чуть поутихли, дав мне посмотреть по сторонам и восхититься видами.

А после канатной дороги пересели на горный трамвай, на котором красовалось имя «Anna» и который минут за 20 должен был доставить нас, как мне объяснили, до того места, откуда мы уже должны были пойти по маршруту.

Я устроился у окошка и намеревался насладиться красотами горной Франции, но минут через пять ко мне подошел тот молчун из нашей группы, которого я не мог припомнить среди вчерашних знакомых, и представился:

– Тьери.

– Очень приятно, – ответил я по-французки.

– Я тот, ради кого ты здесь, – ответил парень по-русски, видимо уверенный, что нас никто не понимает. – Вот это ключ, который вам нужен. Только это дубликат.

– То есть? Есть еще один такой?

– Есть еще не один такой…

– И что ты хочешь этим сказать?

– Был тут недавно умник, который опередил вас. Мне же не было сказано, кому отдать ключ, просто сказано: храни, отдашь тому, кто придет. Но я подумал, что лучше сделаю копию, а потом решил, что надежнее заказать парочку…

Так что бери, и уверен, тебе сейчас лучше вернуться к своим. Если это то, о чем я думаю, то вам, наверное, это важно…

– А ты? Ты не поедешь с нами?

– Я ­– нет.

– Почему?

– Свою часть истории я уже знаю…

– А как же ребята? – кивнул я на альпинистов.

– Я им объясню. И у меня есть просьба: не надо больше ко мне возвращаться. Что бы вы там ни нашли, ко мне это уже не имеет никакого отношения. Я не хочу ничего знать. Ты же понимаешь, что после вчерашнего твоего загула, о тебе знает весь Шамони, и я мог бы утром уйти в горы и не вернуться, оставшись по ту сторону Монблана в Италии, и вы бы меня здесь искали месяцами. Пожалуйста, выполни мою просьбу и уговори Софью больше не лезть в мою жизнь!

Я кивнул. Фальшивый Тьери пошел к альпинистам что-то про меня объяснять. Я смотрел на эти горы, которые 15 минут назад казались такими беззаботно манящими, а теперь стало грустно: вернулось чувство какого-то липкого предательства, и сколько я не уговаривал себя, что я ничего Софье не обещал, настроение от этого не менялось. Как смотреть этой суперправильной мадам в глаза, я не знал.

Ко мне подбежала одна из моих альпинисток и, снимая с меня все то, что они на меня повесили, скороговоркой прошептала:

– Тьери сказал, что ты сбежал от невесты, и тебе реально надо возвращаться. Мне жаль, что у тебя есть невеста, но если так, то хочу тебе сказать, у нас с тобой ночью ничего не было. Ты просто спал нагишом. Разделся, лег и уснул. Женись! Тьери сказал, что она классная! – Она чмокнула меня в щеку, трамвай остановился, и я вышел, помахав рукой всем этим чудесным людям.

Подошел обратный трамвай. Настроение улучшилось. Я вроде как ничего не натворил, да и еще возвращался героем с ключом. Не будучи таким, можно же было себя таким представить перед другими? Кто знает, как я добыл ключ? Может, я выследил Макса, прячущегося под именем Тьери, выведав информацию у местных… Эдакий детектив… доморощенный, правда…

Выйдя из трамвая, я увидел того же офицера из Интерпола.

– Не хотел мешать вам с Тьери, – по-русски прокомментировал он происходящее.

– Откуда ты знаешь? – искренне удивился я и его появлению, и словам.

– Работа такая. Пьер, – представился он, наконец.

– Серж, – ответил я грустно. Кажется, моя легенда с детективным расследованием рушилась на глазах.

Софья ждала меня в кафе.

Весь трехчасовой путь до Женевы, где по данным Интерпола хранилась кассета, мы проделали, не сказав друг другу ни слова. Я не хотел оправдываться, не понимая, должен ли, она молчала. Я подумал, что если этот Пьер все знал, то, возможно, и Софья знала, где я провел ночь. Но что-либо говорить по этому поводу не хотелось.

Встретившись с Павлом и заселившись в гостиницу, мы пошли к банку в надежде, что там я вспомню имя своего врага, и мы сможем открыть ячейку.

Но сколько я ни пыжился, сколько они оба меня ни мучили, результат был один – у меня не было врагов.

Павлу надо было работать:

– Ребят, мне надо отлучиться. Я отпуск не брал, работы валом, надо созвониться с коллегами. Вы, когда решите хоть что-нибудь, дайте знать.

Мы с Софьей молча пошли гулять по городу. Осмотрев главные достопримечательности, вернулись к банку и зашли в ближайшее кафе.

Раздался звонок на смартфон Софьи, надпись снова гласила: муж.

Софья удивленно повела бровью и ответила:

– Включи громкую связь, – услышал я спокойный голос Максима.

– Дорогой мой друг Сергей! Насколько я понял, ты до сих пор не смог вспомнить или хотя бы придумать имя своего врага? И какой же ты после этого писатель?

– Хорошо, ты прав! Больше писателем не буду, пойду тексты набирать… – язвительно ответил я тому, кто сдал нас.

– Тогда ты станешь бомжом, если перестанешь писать…

– Почему это? – удивился я такому повороту, как будто Макс знал абсолютно все, что было в моей коме.

– Да так… к слову пришлось…

– Макс, что ты хочешь? – вмешалась Софья.

– Хочу назвать вам имя… – как ни в чем не бывало ответил Максим.

– То есть ты, не встречавшись со мной ни разу в детстве, знаешь имя главного врага того Сергея, которому было 15? – Это было весело! Такого я не мог представить даже в своих фантазиях!

– Конечно, знаю! – безапелляционно проговорил Максим.

– И кто это?

– Ты сам. Ячейка открыта на имя Сергея Федоровича Пчельникова. Я проверял.

– Что значит, ты проверял? – голос Софьи от удивления понизился до предельных значений.

– Пришел в банк и открыл ячейку… – просто сказал Макс.

Софья смотрела на меня недоуменно, я ж ей, дубина стоеросовая, не сказал про