отошла к окну.

Я все еще сидел в инвалидном кресле... Ой, я не сказал? Да, все эти смены машин сопровождались пересаживанием меня из машины в кресло и обратно. Откуда у этой женщины столько терпения, я не знаю!

– Сонь, можно спрошу? – окликнул я ее.

– Да? – отозвалась она и, смахнув слезу, повернулась ко мне. Глаза были влажными...

– Ты ведь могла, войдя внутрь моей башки, вытащить оттуда все, что угодно. А ты возишься, прям даже и в прямом смысле со мной. Почему?

– Сережка, я так долго ждала того момента, когда придет время... – задумчиво произнесла она.

– Что значит? Ты же сказала, мама умерла недавно... А – нет, не ты сказала, Лиза твоим голосом сказала. Все было не так?

– Лиза сказала правду. Но она не знала другого... Когда со мной прощался отец, он сказал: «Сонь, придет время! Оно обязательно придет! Верь только...» А на следующий день я узнала, что его убили. И я вспомнила эти слова и поняла, что они значат. Надо было дождаться... Я не знала, чего ждать, но понимала, что надо готовиться. Я стала врачом и постаралась быть нужной каждому своему пациенту, чтобы потом иметь возможность попросить их об услуге. Я многим людям помогла, да таким, что порой страшно вспоминать... Зато теперь тебя вывезли из больницы, пока найдут куда – умаятся...

– Да ладно! Вычислить по камерам машину уже давно стало реальностью.

– Согласна, но иногда у машин бывают такие веселые номера... Есть такая уникальная фишка – программируемые номерные знаки, издалека выглядят как обычные. Тебя немножечко повозили кругами, и каждый раз, при встрече со скорой, машина, на которой тебя везли, меняла номер на номер встреченной, и, разъезжаясь в разные стороны, они были с одинаковыми номерами. И какая из скорых была твоя, и куда уехала, пока полиция разберется... Да до полиции еще надо этим ребяткам добраться...

– Ладно! И? Вопрос был обо мне, и почему ты меня не бросишь?

– Сереж, я знаю, что такое жить, когда твоего отца убили. Когда ты не живешь, а ждешь того момента, когда ты сможешь расквитаться с тем, кто это сделал! Мне хочется, чтобы каждый из нас получил долю удовлетворения от раскрытия тех преступлений!

– Ты хочешь его, или их, убить?

– Нет. Это слишком просто. Нет, убить, может, и не просто, но для них смерть – это слишком легко! Убиты, и сразу на небе, рядом с моим отцом? Нет! Слишком не честно! Не хочу так. Я хочу, чтобы они страдали столько же, сколько и я. Пусть в тюрьме сидят.

– Но ты ведь понимаешь, что люди с такими деньгами и связями не сидят в тюрьме...

– Возможно. Я сначала узнаю имя, а потом что-нибудь придумаю... Расскажи лучше, кто такая Лена-Марго?

Всю ночь мы просидели, и я рассказывал ей про всех персонажей моей комы, Соня то хихикала, то смеялась до слез. Время пролетело чудесно.

Она, кстати, рассказала мне, что Владленович действительно генерал. А у мужика из палаты, которая находится рядом с ее кабинетом, действительно был приступ аппендицита, и его оперировали, только не ножиком, а лапаро… аппенд… ктомия какая-то, нет, не выговорить, в общем, используя современные технологии, и мне об этом никто не говорил. А про дом деда моего она сняла фильм и включала видео в моей палате. А про бабушку и сестру Сашу ничего не знала.

Утром раздался звонок, Софья слушала и не перебивала, потом поблагодарила и положила трубку.

Посмотрела на меня в изумлении и сказала:

– Она действительно жива, мама твоя...

Я чуть не вскочил с кресла в порыве бежать немедленно, но Софья продолжила:

– Только в том пансионате ее нет давно. Какое-то время назад в пансионате начали делать ремонт, когда директор был в отпуске. Рабочие сказали, что это его распоряжение. Завозили стройматериалы, красили, чинили, белили и без того идеальный корпус, а дней через пять твоей мамы в пансионате не стало, так же, как и всех ремонтников, бросивших все там, где что-то делали. Ее увезли на машине в неизвестном направлении. В розыск никто подавать не стал. Не признана умершей, значит все стабильно, и завещание в силе. Я только не понимаю, откуда ты мог знать про пансионат?

– Знаешь же, есть теория, что вокруг земли находится информационное поле, содержащее всю информацию о прошлом и будущем? Возможно, разум человека умеет к нему подключаться как-то... Что получается? Кроме тех, кто ее держал в пансионате, она ведь никому не нужна, правильно? А им избавляться от нее нет никакой надобности. Значит, ее вывез кто-то из друзей?

– Значит – так… А может был там, в коме, какой-то еще знак? Что-то необычное?

Я задумался…

– Тот Павел, в коме, мне сказал, что мама учит испанский и изображает из себя сеньору, которую похитили ради выкупа. Читает книги на испанском. Может, это и была подсказка, что ее вывезли в Испанию?

– Это мысль. Я напишу генералу, чтобы он проверил всех, кто покинул страну в том направлении в интересующий нас временной отрезок. Утро уже, давай вздремнем пару часиков, да? А потом мы едем дальше, в 16 часов за нами приедет машина.

– Зачем ждать?

– Машинка будет прикольная, спим.

К полпятому Софья с водителем загрузили меня вместе с креслом в автодом, и мы поехали.

– Куда направляемся? – спросил я, рассматривая роскошную машину. – И откуда такие деньги?

– Денег у нас хватит, чтобы купить эскадрилью самолетов и облететь пару раз вокруг нашего шарика…

– Ого! Врачи в нашей стране такие богатые? – реально удивился я, понимая, что Софья мне не врет.

– Нет. Мужья в нашей стране такие богатые. А врачи, как раз, умеют экономить и складывать в кубышечку…

Это уже ни в какие логические рамки в моей голове не помещалось!

– Зачем врачам с такими мужьями кубышечка? – реально хлопал глазами я от изумления.

– Для такого вот случая, как этот… – улыбнулась она.

– У Макса столько денег?

– Да, он наследник огромной издательской империи, – посмотрев на меня внимательно, ответила Софья и перевела взгляд.

Не придав особого значения ни словам, ни этому взгляду, я повторил вопрос:

– Так куда мы едем?

– Илья Фролов сказал, что ему совсем не интересна эта история. И почему-то решил немножечко меня придушить. Может, он