Специальные технические и физические навыки, которые развиваются благодаря всем перечисленным видам спорта, активизируют деятельность целого ряда участков головного мозга, отвечающих за чувство равновесия, очередность движений и способность к их переключению, оценку последствий своих действий, умение корректировать ошибки и контролировать себя, мелкую моторику и, конечно, навык устойчивой концентрации внимания. По существу, серьезное занятие этими видами спорта подразумевает умение выживать: не быть уничтоженным разящими ударами каратэ, не сломать шею на гимнастическом бревне, не утонуть в бурлящем пороге, несясь по нему на байдарке. В силу этого занимающиеся таким спортом люди должны черпать потенциал для себя в той концентрации, которая от природы заложена в нашу инстинктивную реакцию «бей или беги». Когда мозг готов к быстрым реакциям, это создает более предпочтительные условия для усвоения навыков, необходимых в подобных видах спорта. Для мозга это задача из серии «действуй или погибни». И в любом случае, нагружая себя физически, мы все время будем в движении, которое способствует росту наших мыслительных способностей и умению впитывать новые действия и решения.

Система внимания не имеет какой-то определенной «прописки» в мозге. Скорее, она представляет собой раскинутую паутину взаимных связей, которая начинается в голубом пятне, центре возбуждения – части ствола, и посылает сигналы по всему мозгу, чтобы «разбудить» другие центры и привлечь их внимание. Эта сеть включает в себя центр ожидания удовольствия, лимбическую систему и различные участки коры. Позднее ученые стали относить к ней и мозжечок, который управляет чувством равновесия и плавностью движений. Таким образом, оказывается, что зоны мозга, отвечающие за внимание, сознание и движение, перекрывают друг друга.

Нейронные цепочки, управляющие вниманием, регулируются нейромедиаторами норэпинефрином и дофамином, которые столь близки по молекулярному строению, что используют одни и те же рецепторы. Именно на эти нейрохимические вещества воздействуют медицинские препараты, борющиеся с СДВГ. Из многих генов, связанных с этим расстройством, ученые сосредоточивают внимание именно на тех, которые контролируют выработку этих двух нейромедиаторов. В широком смысле проблема людей с СДВГ в том, что их система концентрации внимания слишком обрывочна. Ее часто описывают как непоследовательную, фрагментарную и некоординированную. Это те сложности, которые могут возникать из-за дефектов в производстве тех самых нейромедиаторов или из-за дисфункции в любой из составных частей системы внимания. Именно поэтому расстройство СДВГ имеет столько разных обличий. Например, голубое пятно, помимо прочего, служит еще и включателем-выключателем нашего ночного отдыха и, таким образом, тесно связывается с циркадными ритмами (сменой сна и бодрствования). Один из очень распространенных симптомов СДВГ – серьезные нарушения сна: страдающие этим синдромом трудно засыпают и плохо спят; они испытывают такие отклонения, как хождение во сне, разговоры и ночные кошмары. Ранние теории гиперактивности утверждали, что главная проблема – это легкая возбудимость; дети, «бросающиеся на стены», просто стараются таким образом сохранить постоянную готовность к действию. Однако выяснилось, что в этом случае речь идет прежде всего о возможности ошибки в работе голубого пятна, которое активно занято выработкой норэпинефрина. Аксоны, несущие отсюда этот нейромедиатор к другим нейронам, равно как и аксоны, несущие дофамин из центральной тегментальной области среднего мозга[43], соединяются с нейронами миндалевидного тела.

Как я говорил в главе 3, миндалевидное тело, или амигдала, отвечает за придание эмоциональной интенсивности входящим импульсам еще до того, как мы успеваем осознать их, а затем посылает их в высшие отделы мозга для обработки. У страдающих СДВГ именно амигдала остается органом, который определяет значимость входящих сигналов. Разрегулированное миндалевидное тело – причина вспышек злобы или агрессии, которые мы часто видим у больных с СДВГ. А их сверхчувствительность к волнениям и тревогам может привести к приступам паники. Бывает, что подобная возбудимость играет позитивную роль: страдающие СДВГ порой относятся к чему-то с таким энтузиазмом, что легко заряжают этим целые группы людей. (Завладеть чужим вниманием и его удержать для них не проблема.)

Дофамин тоже переносит сигналы в прилежащее ядро, или центр ожидания удовольствия, куда в конечном счете поступают стимуляторы и другие подобные вещества, в том числе растительного происхождения – от кофе до шоколада и кокаина. Этот центр должен быть достаточно активирован, чтобы выполнить свою важную миссию и «доложить» префронтальной коре что-то достойное ее внимания. Префронтальная кора, в свою очередь, «включает» исполнительную функцию для приоритизации поступающей информации. Это центральный компонент мотивации. На самом деле мозг не станет предпринимать ничего особенного, если центр удовольствия не среагирует соответствующим образом на входящий сигнал. Лабораторные исследования показали, что обезьяны с поврежденным центром удовольствия не в состоянии сосредоточивать внимание и в силу этого не имеют мотивации к выполнению задач, которые не приносят им немедленного удовлетворения. То же самое относится и к людям с синдромом дефицита внимания, которые предпочитают сиюминутное вознаграждение за простые задания выполнению более сложных задач, обещающих удовлетворение в будущем (например, подготовку к тестам, которая поможет поступить в колледж). Я называю их «пленниками настоящего момента». Они не могут концентрировать внимание на долговременных целях, поэтому часто кажется, что им «не хватает драйва».

Префронтальная кора тоже несет долю ответственности за СДВГ. Мы можем представлять общую невнимательность как неспособность сдерживать интерес к импульсам несущественным или моторным. Другими словами, человек не может не замечать того, что не стоит внимания. Префронтальная кора – это центр рабочей памяти, она поддерживает внимание на каком-то предмете, несмотря на отдаленность вознаграждения, и делает возможным удержание в мозге нескольких проблем одновременно. Когда повреждается рабочая память, мы не можем сосредоточиваться на долговременных целях. Мы оказываемся не в силах достаточно долго удерживать в голове какую-то идею, чтобы исследовать ее, изучить, установить последовательность событий, спланировать, прорепетировать ее решение и оценить последствия. Наша рабочая память, подобно запоминающему устройству с произвольным доступом в компьютере, может рассматриваться как становой хребет всех исполнительных функций мозга. Дефекты рабочей памяти становятся также причиной того, что люди с синдромом дефицита внимания испытывают сложности в соблюдении сроков и склонны к прокрастинации. Они буквально забывают о течении времени, поэтому почти никогда не начинают порученного дела вовремя. Например, женщина, находящаяся на грани потери работы из-за постоянных опозданий, может утром потянуться за коробкой с овсяными хлопьями, решить переставить все в кухонном шкафчике, увлечься этим и совершенно забыть, что в определенное время она обязательно должна отправиться в свой офис. А потом она вспоминает об этом, и с ней случается панический приступ.