Дом придется продать, когда папу отправят в дом престарелых. Оставить виллу на произвол судьбы нельзя. А это означает, что ей придется выкинуть все это дерьмо, очистить несколько сотен квадратных метров, и ведь никто из сыновей не станет этим заниматься.

Или же она может забрать то, что ей захочется оставить себе, если такое найдется, и позвать Erikshjälpen[46] забрать остальное. Так они с Улофом поступили, когда продавали свою виллу в Эншеде – здесь, на севере, наверняка есть нечто подобное.

Подойдя к письменному столу, она выдвинула верхний ящик.

На самом верху среди высохших фломастеров и наполовину исписанных блокнотов лежал наспех разорванный розовый конверт. «Биргитте от Софии». Блестящая наклейка вместо марки.

Негнущимися от холода пальцами Гитте взяла конверт.

Сразу нахлынули воспоминания – Боже милостивый, последние выходные. Август 1980-го. На первом этаже зазвонил дверной звонок. Она выпустила конверт, словно обжегшись, с грохотом задвинула ящик стола. Стало быть, изволила явиться женщина из социальной службы. Придется идти открывать? Нет, у них же есть ключи.

Гитте поднялась по лестнице. Вверх оказалось куда труднее, чем вниз, колено взрывалось от боли. Когда она вошла в гостиную, маленькая женщина с короткими черными волосами меняла отцу пакет для стомы. Вся сцена выглядела так неприглядно, что Гитте невольно отвернулась.

– Фамериканфы, – произнес отец.

Она остановилась и оглянулась на него. Он смотрел на нее, ему даже удалось сосредоточить взгляд.

– Фофия, – сказал он. – Фамериканфы. Рифк для бефопафнофти.

– Ну вот, Эверт, – проговорила маленькая женщина, поправляя на папе одежду, и похлопала его по плечу. – Сейчас я пойду и разогрею еду, хорошо?

Отец не сводил глаз с Гитте.

– Рифк для бефопафнофти. Фофия.

Гитте достала из кармана мобильный телефон и снова позвонила Эрику Элофссону.

Закрытая группа. 4 участника.

Воскресенье, 20:43

Сусанна

Привет всем! Панихида по Софии начнется в 7.00 в первый день Рождества, как часть утренней службы. Я спросила, можно ли принести цветы, но Херманссон ответил «нет».

Агнета

Ой, как жаль, с цветами было бы так красиво.

Он не сказал, почему?

Хокан

Думаю, из чисто практических соображений. Если все принесут цветы, вся церковь утонет в цветах.

Сусанна

А ты приедешь, Агнета?

Агнета

У меня на самом деле другие планы, но не исключено.

Пока не решила. Вы все там собрались?

Гитте

Да, к сожалению.

Агнета

В Стентрэске есть airbnb?[47]

Биргитта

Не знаю. Я живу в Swamp.

Сусанна

@агнетасонямякитало, ты можешь остановиться у меня и моей мамы Сив, если хочешь.

* * *

Временами Гитте охватывало отчаяние по поводу сложившегося положения.

В повседневной жизни она старалась прогонять эту мысль, ведь ей надо было сосредоточиться на своих исследованиях, но ей все труднее становилось находить мотивацию для работы.

Слишком много стало поверхностных и вульгарных людей, которые именуют себя феминистами! Как женщины, так и мужчины, не имея никакой академической подготовки, выступают в дебатах, с важным видом выражая совершенно ненаучные взгляды.

Все из-за интернета.

Интернет, конечно, во многих отношениях произвел революцию. Возможность обмена релевантной информацией с исследователями и коллегами по всему миру – это бесценно. Но когда каждый имеет доступ к глобальной платформе, возникают проблемы. Гитте даже не могла с уверенностью сказать, правильно ли это. Людям, которые не в состоянии сказать ничего вразумительного, не стоит предоставлять сцену и микрофон. Что ни говори о старых средствах массовой информации, но они все же предполагали некий контроль качества.

Мысли такого рода вертелись у нее в голове в тот декабрьский воскресный вечер.

Она сидела в ресторане пансионата Stone Swamp Inn, где ей предоставили номер на первом этаже с видом на задний двор. Лифта в здании не было, а лестниц она избегала. После салата с козьим сыром, орехами, черносливом и авокадо она съела горячее – пасту с грибами и плавленым сыром. На десерт пансионат предлагал очень вкусный шоколадный мусс, а к нему она взяла бокал Castaño Dulce из Монастреля[48] – вино глубокого красного цвета с насыщенным вкусом и фруктовым ароматом.

В ресторане было почти пусто. В отдельных кабинках вдоль задней стены сидели несколько хлебнувших лишку представителей категории «заблудшие дети общества», но они не обращали на нее внимания. Она – женщина средних лет, не соответствующая общепринятым нормам привлекательности, и потому невидимка. Ее это вполне устраивало.

По мере насыщения страх отступал. Она откинулась на стуле, обдумывая этот ужасный день. Заказала себе бутылку Château Musar Hochar Père et Fils Rouge 2016 года и предалась размышлениям. За окнами прошла мимо молодая пара, поддерживая друг друга на обледенелом, плохо расчищенном тротуаре.

Она задалась вопросом, доведется ли ей еще раз заниматься сексом с мужчиной. Женщины – это не ее, она пробовала, но ей это ничего не давало.

Брак с Улофом оказался бурным, кратким и бездетным. Остался только его сын от предыдущего брака Робин, с которым она по-прежнему поддерживала отношения. Да еще воспоминания об их совместной жизни в свинг-стиле – образе жизни, к которому она пыталась приспособиться, но который так и не смогла до конца принять. Правда, она испытывала наслаждение от других мужчин, прикосновений их опытных рук и горячих языков, но при виде того, как Улоф целует других женщин и совокупляется с ними, вся радость улетучивалась.

Так что он оставил ее.

И он тоже.

Она подлила себе еще вина в бокал, пролив немного на скатерть.

Ну и, что называется, «про волка речь – а он навстречь». Викинг Стормберг и еще какой-то лысый мужчина потопали ногами по ковру при входе, отряхивая снег с обуви, и взяли курс на барную стойку. Викинг окинул взглядом зал и заметил ее. Сказав что-то своему спутнику, он направился в ее сторону.