Гитте почувствовала, как вдоль позвоночника проступает пот, так что туника прилипает к черной коже дивана. Она стиснула зубы.

– Прием всех мигрантов, приезжающих сюда сейчас, – продолжала упорствовать Карина, – стоит столько же, сколько весь правоохранительный аппарат, все государственные учреждения культуры и все кредиты на учебу и стипендии для всех студентов Швеции.

– Где ты это вычитала? – спросила Сусанна, не отрывая взгляда от экрана. – На Flashback?

– Нет, на сайте правительства. И в данном случае не учитываются реальные расходы общества, возникающие, когда иммигранты десятилетиями живут на пособия, так и оставаясь на иждивении государства.

Прошло так много лет, но Гитте снова ощутила, как горло сжимается от подступающей паники. Она слышала, как Хокан подпевает в кухне «Ой сбежала ветчина…»

– На иммигрантов уходит от четверти до пятой части всех наших налогов, – сказала Карина и отхлебнула кофе. – Я считаю, что мы должны найти этим деньгам иное предназначение. Например, на уход за папой Биргитты.

Сусанна бросила телефон на журнальный столик и развела руками.

– Это старый и тухлый прием – противопоставлять друг другу две слабые группы в обществе. И я не верю, что четверть государственного бюджета уходит на мигрантов, все это болтовня.

– Налогов, – уточнила Карина.

У Гитте закружилась голова, происходящее казалось совершенно сюрреалистичным. Она попала прямо в ад.

– Иммигранты тоже работают, – возразила Сусанна. – Как ты можешь повторять все эти старые предрассудки?

Карина опустила веки.

– Работать и содержать себя – не одно и то же. Подавляющее большинство родившихся за границей, не имеющих высшего образования, никогда не достигают такого уровня, чтобы самим себя содержать. Это не мое мнение, а данные из исследований Фонда предпринимательства.

– Ты хоть понимаешь, что звучишь как эхо 30-х годов в Германии? – выпалила Сусанна. – Если у соседа горит дом, и он звонит в твою дверь и просит помощи, неужели ты захлопнешь дверь у него перед носом?

– Нет, – ответила Карина. – Но я не позволю ему лечь в мою кровать, есть мою еду и жить в моем доме до бесконечности и ни за что при этом не платить. Но прежде всего я позвоню в пожарную службу.

– Тебе знакомо имя Роберта Д. Хейра? – спросила Гитте.

– Ты меня спрашиваешь? – переспросила Карина.

– Канадский ученый, профессор в области криминальной психологии, – продолжала Гитте. – Он дал определение термину «психопат». Уверена, что не слышала о таком?

Карина опустила веки. Гитте выпрямилась на диване, уставившись прямо ей в глаза.

– Он описывает психопатов, как хищников среди людей. У них нет совести и эмпатии, они берут что хотят и делают что хотят. Они провоцируют и прибегают к насилию, не испытывая ни малейшего чувства стыда или раскаяния.

– И что ты имеешь?..

– Они умелые манипуляторы, часто умны, склонны к промискуитету, их невозможно вылечить при помощи психотерапии. Психотерапия нередко делает их еще опаснее, потому что они понимают, как должны себя вести. Им становится легче скрывать свои психические отклонения.

Карина откинулась в кресле, скрестив руки и ноги.

– Кроме того, – продолжала Гитте, – женщины-психопатки обычно страдают тяжелой формой алекситимии. Часто у них – ярко выраженные черты нарциссизма, гипертрофированное эго, отсутствие адекватной самооценки, самомнение, граничащее с манией величия, они патологически лживы, но в точности так же, как и мужчины, могут быть весьма опасны для близких и общества…

Она замолчала, словно ей не хватало воздуха. У нее перехватило дыхание. Карина уставилась на нее с нескрываемым восхищением.

– Весьма опасны для близких и общества, – словно эхо, откликнулась она. – Бессовестные хищники, склонные к промискуитету, с чрезмерным самомнением и патологической лживостью. К чему ты это здесь говоришь? К чему ведешь?

В эту секунду в прихожей с грохотом распахнулась входная дверь. Карина подскочила, из кухни появился Хокан.

– Бабушка! – закричал детский голосок.

– Алисия, золотко мое!

В прихожей раздавались приветственные выкрики, кто-то громко топал, отряхивая с обуви снег и лед. Сусанна вышла в прихожую, чтобы поздороваться. Гитте осталась сидеть на диване не в силах подняться. Она водила пальцами по своему костылю. Снаружи доносились голоса.

– Помочь тебе снять ботиночки? Вы проголодались?

– Как тигры! Хочу печенья!

Дружный смех.

– Боже, какая холодина!

– Как дорога? Вас не заносило?

– Погоди, я возьму подарки…

Сусанна вошла в комнату, неся в каждой руке по два гигантских бумажных пакета, прошуршала мимо мебели к елке.

– Ты останешься на рождественский обед? – спросила она, пополняя новыми подарками гору под елкой.

– Нет, спасибо, – выдавила из себя Гитте. – Я не ем мяса.

– У них есть лосось и селедочный салат.

– Я не ем искусственно выращенного лосося.

Сусанна вернулась на диван, подсела к ней слишком близко.

– Каролина и Кристофер не приедут к ним на Рождество, – прошептала она. – Не выдержали Карину с ее расизмом. Представь себе, до чего можно все довести – до раскола семьи. Лишь бы найти выход своей ксенофобии.

Гитте пыталась взять под контроль сердцебиение.

В гостиную вбежала девочка, придя в восторг при виде кучи пакетов под елкой.

– Вау, сколько подарков!! Мама, смотри, смотри!

Тут она обернулась и, увидев Гитте, невольно отпрянула.

– Ой, какая большая тетя! Мама, ты видела?

В гостиную вошла женщина лет тридцати с небольшим. Улыбнулась Гитте, сделала пару шагов к дивану и протянула руку.

– Линнеа, – представилась она. – Приятно познакомиться.

– Гитте Ланде́н-Батрачка, – проговорила Гитте.

– Батрачка? – переспросила Линнеа. – Вау! Круто.

Вошла Карина с вазой печенья в руках, поставила ее на журнальный столик.

– Бабушка, а когда придет рождественский гном?

– В канун Рождества, если ты хорошо себя вела.

Девочка склонила голову набок.

– Хотя на самом деле его нет. Это дедушка переодевается и напяливает бороду.

– Нет-нет, – возразила Карина. – Рождественский гном существует на самом деле. Вернее, существовал. По-английски он называется Санта-Клаус…

Она взяла девочку на руки, уселась в одно из больших кресел и усадила внучку себе на колени.

– …потому что на самом деле его звали Николаус, и он был греческим епископом в городе под названием Миры Ликийские, который сейчас находится в Турции. По соседству с ним жили три девочки, и он бросал им в окно подарки, чтобы им не пришлось идти на панель…