Назаров полистал трудовую книжку.

– Артель «Звезда» – знакомое что-то?

– Председатель – Сергей Бурханов, мы с ним вместе на Хеникандже начинали. Потом на Алдане. Я у него вроде заместителя был, механиком, да еще по разведке на золото.

– Конечно, помню Бурханова. И до нас докатилось это блевотное дело, в газетах одно – на деле другое. Он здесь на Теньке первый стал аккордно работать в шахтных разрезах и приличные деньги зарабатывать.

Цукан голову вскинул и даже плечи расправил, откликаясь на это воспоминание: «Было дело! Сначала получали зарплату по-царски. А потом порезали расценки. Вот Бурханов и сцепился с Хвощевым прямо у входа в его кабинет. Хвощев тут же телегу в нарсуд, пытался упрятать на пятнадцать суток за рукоприкладство».

– Хвощева – начальника управления помню. В ту пору я главным инженером на Синеке работал. Ехал он к нам на прииск с секретарем райкома и по дороге увидел шурфовку вдоль ручья Голодный. Сразу: «Кто разрешил? Разбазаривание средств и прочее». Я не стал директора подставлять, взял инициативу на себя. Меня уволили. А потом эту долину отрабатывали четыре года, хорошее золото подняли. Ладно, чего старье вспоминать. Короче так, у меня начальник участка срочно отправился в отпуск. А там либо молодежь, либо бывшие сидельцы – мужики неплохие, но порой, как полудурки, то напьются, то перессорятся. Давай, Аркадий Федорович, принимай командование.

– Так я горняк без образования, семь классов и курсы горных мастеров.

– Я тоже только в сорок лет заочно техникум горный осилил. Образование – это хорошо, когда навык есть… Пару месяцев, выручай, ведь самый разгар сезона.

Молчание Цукана принял за согласие. Обрадовался и одновременно огорчился, что не может пригласить их в гости, потому что жена приболела и надо ее в Усть-Омчуг везти на обследование. На том и расстались, привычно обещая оторваться по осени в мужской компании, как только схлынет сезонная чехарда.

– Если не помрем к тому времени… В санаторий на Талую меня вновь отправляют. Силикоз замучил, – пожалился Маркелов. Назаров не стал говорить глупых слов, лишь приобнял друга, обхлопывая по спине с привычным: не впервой, прорвемся.

На участок «Игумен» Цукан приехал с Назаровым. Ручей Игуменский так же делил поселок на две части и так же на взгорке стояли бараки, бывшего лагерного пункта четырнадцать дробь двадцать пять, и те же гололобые сопки… Только вот запустение и разруха проглядывали всюду. Некогда рудник Колово, а теперь участок прииска «Большевик» умирал. Десятка два семей старожилов остались в надежде, что вот-вот снова начнутся работы на месторождении «Пионер», куда уходила мимо них через перевал дорога. Много домов пустовало, особенно в заречной нижней части. Работала только начальная школа. Стадион рядом с ней завалили отработанной галей и эфилями * (отмытый грунт и камни).

Народ решили собрать в клубе перед началом второй смены. Переехали по броду ручей, который разливался по весне широко и привольно и гнал свои мутные воды в Теньку. Встали возле насосной станции – она снабжала весь поселок питьевой водой. Дежурная – женщина пожилая, безбоязненно накинулась на инженера.

– Вентиль сифонит, пускатель у насоса барахлит. Две недели прошу починить и никого. Жуть!

На собрании еще хуже понеслось, поехало, участок небольшой, но словно беспризорный ребенок, у каждого наболело по самый верх. Назаров слушал, кивал, а когда гвалт стал невыносимым, выдал длинную тираду в пень и колоду, сказал: «Насильно никого не держим. План по золоту не выполнили. Дешевле заморозить участок». И народ сразу притих.

– Аркадий Федорович Цукан – ваш новый начальник. Все вопросы к нему.

Цукан поднялся, прокашлялся, выдал первую свою директиву: специалистов прошу остаться, с остальными познакомимся по ходу работы.

Когда подъехали к первому промывочному прибору, он заметил, как плохо изготовлен приемный бункер, гидровашгердный лоток сверху не перекрыт козырьками, пульпа разбрызгивается, песок улетает поверх щита, тяжело работать за гидромонитором да и установлен прибор кособоко. Надеялся, что Назаров тут же сделает замечание, а он отмолчался и Цукан понял, что жизни легкой не будет, тут нельзя постромки рвать и особо умничать. Придется самому впрягаться коренником. За свою жизнь насмотрелся на разных «руками водителей».

Кратко переговорил с мастером, бригадирами и с привычным присловьем: утро вечера мудренее, отправился обживать чудом сохранившийся дом директора рудника.

На следующий день с утра Цукан в брезентовой робе вместе с бригадой взялся переустанавливать гидровашгерд. Провозились до вечера, прибор со стороны загрузки обшили листовым железом, бульдозером создали заново отвал из песков и гали, чтобы транспортировать к бункеру пески. Когда пришло время опробовать вашгерд и заняться смывом, обозначился мастер-механик по фамилии Степанцов, и сразу наехал на бригадира: че-е это вы тут затеяли?

– Ну, вот дождались главного специалиста…

Механик не сразу сообразил, что перед ним в грязной робе и сапогах – начальник участка, вскинулся с упреками: нашурудите тут, а мне потом отвечать.

– С завтрашнего дня, ты больше ни за что не отвечаешь! – сказал Цукан с улыбкой, не повышая голоса. – В насосной бардак, промприборы толком не оборудованы, бульдозер стоит без помпы и еще командира из себя строишь? А ку-ку не ху-ху, товарищ Степанцов! – не сдержался Цукан, выдал гневную тираду, за что потом себя укорял, понимая, что дал лишний повод механику, написать жалобу на самоуправство и нецензурную брань.

Осматривая второй промприбор, Цукан не мог понять, почему его не установили в плотике разреза. В этом случае хвосты промывки складируются в отработанное пространство к одному из бортов россыпи, а по второму борту разреза поддерживается дренажная канава. Задал вопрос горному мастеру, бригадиру, а они лишь разводили руками: так решило начальство…

– А вы тут что – роботы? Или вам деньги не нужны!

– Сказали, что на плотике невозможно поставить прибор.

– Нельзя на плотике, значит, ставим на борту россыпи, на торфяном отвале, чтобы хвосты промывки складировать за контуром полигона. А теперь придется делать двойную работу.

Перехватил у рабочего рукоять гидромонитора и как в давние времена, взялся осаживать ком набуторенного песка в приемном бункере, размолачивая его постепенно струей. Что-то его напрягло, словно потерял навык. Отключил монитор, подал бульдозеристу знак остановки. Прошелся по всему шлюзу до концевой части, где происходил сброс крупных валунов струей гидромонитора. Внимательно всё осмотрел, и ахнул.

– Елы-палы, черти оловянные! Как же можно работать без порога на конце лотка, ведь у вас идут потери золота при смыве.

Отправил мастера за сварщиком. Показал, как и где нужно приварить порог, продолжая недоумевать из-за такого пофигизма. У старателей всегда промприбор считался главным кормильцем, его всячески доводили до