Похоже, в последнее время она действительно перестала играть, но, даже когда пристрастилась к азартным играм, чем усложнила жизнь Синджэ, он все равно не мог по-настоящему разозлиться на нее. В душе он догадывался, почему она начала этим заниматься. Сын долго болел, а когда вышел из комы, бизнес мужа обанкротился, в одно мгновение она стала женой должника. Она-то думала: как только сын очнется, все наладится и жизнь наполнится счастьем, но вышло все наоборот – черная полоса стала еще чернее. В попытках забыться она выбрала азартные игры: они позволяли не думать о невзгодах, свалившихся на ее плечи. Сидя за игровым столом, она создавала себе иллюзию жизни, в которой все идет хорошо.

Синджэ вспомнил, как мать рыдала, обнимая его, в день, когда он очнулся. Тогда он впервые понял, как прекрасно может пахнуть человек. Но потом она увлеклась азартными играми, и ему, как полицейскому, возможно, пришлось бы собственноручно арестовать мать. Все это было неважно. Ведь большое счастье – быть ее сыном.

«Мам, я так счастлив, что я твой сын».

Однажды Хваён расплакалась от признания Синджэ. Она считала себя плохой матерью, заядлой игроманкой, но сын все терпел и не оставлял ее.

«Прости меня, сынок. Я все испортила. Как бы ни было тяжело, азартные игры – это не… Прости, мне очень жаль, сыночек… Что бы я делала без тебя? Мне совестно даже извиняться, какая же я никудышная мать… Кан Синджэ, ты мое чудо».

Тогда Синджэ потрясли ее слова, и в то же время он чувствовал благодарность за эту любовь. Но теперь все изменилось. Он сожалел, он мог бы извиниться, сказать: «Я не твое чудо, твой настоящий сын все еще лежит в коме», но как такое скажешь? Язык не повернется. Сложно даже представить, в каком отчаянии она была, сколько боли вытерпела и какое испытала счастье, когда ее любимый сын выздоровел. Это невозможно описать словами. А если он скажет ей правду, все прожитые вместе годы будут уничтожены. Он так боялся снова ее потерять. Теперь безысходность настигла Синджэ.

Он опустил голову, пряча глаза. Синджэ даже приблизиться к матери не мог. В сердце будто разверзлись врата ада. Тем временем его мать, покачивая белым зонтиком с ярким рисунком, постепенно уходила все дальше и дальше.

* * *

Тэыль совершенно обессилела.

– Его Величество ушел. Просил меня извиниться перед тобой, что покинул тебя не попрощавшись.

Так сказал ей Ён. Это были последние слова, что произнес Гон перед исчезновением.

Даже новость о том, что Луна его отравила и он потерял сознание, она узнала от Ёна. С Гоном они последний раз виделись во дворе ее дома. Тогда она думала, что вечером снова встретится с ним, но судьба распорядилась иначе. Шли дни, сменялись времена года, но Гон так и не вернулся.

Она не могла его винить в этом. Это была не бессердечность. Где-то там он рисковал своей жизнью, в одиночку вступив в схватку лицом к лицу с собственной судьбой. Тэыль присела во дворе на корточки. В тот день вышло солнце и она опять вынесла ликорис во двор – ни намека на ростки. Впрочем, как и в ситуации с Гоном: никаких новостей.

Белая форма Тэыль для тхэквондо и черный пояс, висевшие на веревке для белья, колыхались на ветру, вторя трепету листьев, – деревья только-только начали цвести под согревающими лучами весеннего солнца.

– Чего не растешь? Весна на дворе. Сколько еще ждать?

Глядя на цветочный горшок, Тэыль вынула из кармана вибрирующий телефон. Звонила Кённан.

– Я нашла кое-что странное. Кажется, я где-то уже слышала этот прекрасный голос. Послушай.

Через мгновение на том конце провода раздался мужской голос в записи. Качество звука оставляло желать лучшего. Складывалось впечатление, что записи уже не один десяток лет.

– Ли Сонджэ, родился 27 февраля 1951 года. Ли Ынхо, родился 23 октября 1952 года. Ли Джихун, родился 28 октября 1987 года.

От удивления Тэыль вскочила. Это определенно был голос Гона.

– Что это? Откуда это у тебя?

– Это же он? Тот парниша с купюры. Но это же бред собачий. Запись сделана в 1994 году. Я проверяла в прошлый раз, ее не было. Помнишь, информация, которую ты искала о том мужчине, убившем семью? Это он.

«Чушь какая-то», – тупо подумала Тэыль.

В этот момент голову пронзила невыносимая боль. В попытке унять ее Тэыль стиснула виски. Вдруг перед глазами мелькнула сцена, будто воспроизводили фильм на высокой скорости, – это было новое воспоминание.

Ей пять лет. Недавно скончалась ее мама, поэтому у Тэыль в волосах маленькая траурная заколка в виде белого цветка. Они с тетей развешивали постиранное белье во дворе. Подул сильный ветер, и черный пояс сорвало с веревки и унесло за забор. Это был мамин пояс с вышитыми на нем именами Ан Бонхи и Чон Тэыль. Маленькая Тэыль бросилась за ним.

Возле забора стоял высокий широкоплечий мужчина, он поднял пояс.

– Чон Тэыль? – спросил мужчина, подавая его девочке.

Для нее это был просто красивый дядечка, которого она видела впервые.

Получив черный пояс, Тэыль уставилась на незнакомца и спросила:

– Кто вы? Откуда вы знаете мое имя?

– Тебе действительно всего пять. Я пришел из другого времени. Тогда я вернулся в 1994 год, поэтому теперь должен пройти сквозь двадцать шесть лет. Я скоро вернусь. Я уже иду к тебе.

– О, я поняла, кто вы!

– И кто же?

Тэыль кивнула своей маленькой головкой:

– Похититель.

Мужчина рассмеялся:

– За тридцать лет ты совсем не изменилась. Лейтенант Чон Тэыль.

Он попрощался, а образ одиноко скитающегося во времени человека остался жить в сознании Тэыль.

Тэыль забыла, что разговаривала по телефону, и отрывисто забормотала себе под нос:

– Воспоминание… Появилось новое воспоминание. Я все помню… Когда мне было пять лет… Он приходил ко мне.

Голос ее дрожал. Даже не видя Кённан, Тэыль почувствовала ее недоумение, но ничего не могла поделать: захвативший ее поток эмоций сводил с ума.

– Девяносто четвертый год!.. Тогда случился государственный переворот. Значит, он возвращался в ту ночь. А теперь вернулся в Республику Корея. Прямо сейчас он в прошлом…

Тэыль говорила и говорила, и чем дальше, тем непонятнее, поэтому Кённан сказала, что опаздывает на встречу, и повесила трубку. Услышав короткие гудки, Тэыль оглядела двор. Пусто. Однако перед ней появился образ Гона из ее нового воспоминания.

– Как далеко ты зашел? Где мне тебя ждать?

Гон, который навещал Тэыль в прошлом, тоже испытывал боль от этих встреч. Зная, что она беспокоится, зная, что она ждет, он пришел и сказал, что скоро вернется. Тэыль судорожно всхлипнула и разрыдалась.

Прослушивание телефонных разговоров императорской семьи и попытка связаться с выжившими мятежниками – очень серьезные преступления. И теперь, когда Сорён поймали за руку и вся страна знала об этом, девушка оказалась в затруднительном положении. Репортеры не давали ей спокойно вздохнуть, преследуя на каждом шагу, а на ее мать каждый прохожий указывал пальцем. Женщину затравили до такой степени, что она не смела и голову поднять. Карьерная лестница, которую Сорён так усердно строила, рухнула в одночасье. Все потому, что она хотела власти, а не чести. Сказать, что она злилась, – ничего не сказать. Сорён была в ярости, ее раздирали любовь и ненависть, и ничего она не желала так сильно, как свергнуть императора, что так бездушно сбросил ее с высот на землю.