ангела, — обратился я в сторону, где ощущалось присутствие наблюдателя, — Анатолий … Вы его знаете … встретил у нас, наверху. А Вы его откуда знаете?

— Ангела? — раздался у меня в голове изумленный голос. — Вы сказали — ангела?

— Ну да, — удивился я. — Вернее, вновь принятого ангела — он сейчас обучение проходит. А Вы его все же откуда знаете?

— Это один из первых исполинов, — возбужденно затараторил наблюдатель, использовав их название наших детей. — Нас учили на его истории. Он, конечно, очень изменился, но такое полное сворачивание своей личности внутрь всегда было его отличительной чертой. Значит, он уже у нас?

До меня, наконец, дошло, кого этот невидимка мне напомнил. В самые тяжелые периоды своей жизни точно так же, в полной неподвижности, замирал Игорь.

Наше сообщество уже приняло наших детей? В качестве кого? Почему нам об этом не сообщили? И почему наш наблюдатель явно ничего об этом не знает? И главное — что мне теперь со всем этим делать?

Тьфу, да что за вопросы? Кто у нас теперь за все отвечает? Где телефон?

Глава 6. Погружение

Как только исчез источник моего раздражения, все сразу же наладилось.

Нет, не совсем сразу. Как только я поняла, что он появился не для того, чтобы провоцировать меня.

Боль, которую я увидела у него в глазах в ответ на мою вспышку, совершенно не вязалась с провокацией.

Ответная боль, возникшая во мне, не имела ничего общего с мимолетным уколом стыда за несдержанность.

Она не проходила несколько дней.

Однажды я вспомнила вопрос женщины-Ангела о том, какие чувства во мне вызывает эта назойливость.

И ее совет объяснить мое недовольство спокойно и сдержанно.

Я не послушалась этого совета.

И вот тогда мне просто показали, к чему приводят эмоциональные взрывы, какую разрушительную силу они несут в себе.

И я поняла, насколько продуктивнее ровная приветливость и неизменное дружелюбие.

И вот тогда все у меня и наладилось.

Я начала совсем иначе приглядываться к другим студентам, и они уже казались мне не стайкой бездумных колибри, а группой единомышленников, охотно поддерживающих друг в друге жизнерадостность и здоровый энтузиазм.

Отстраненность необычного Ангела также не казалась мне больше обидной. Его, похоже, тоже отпугнуло мое настойчивое стремление установить более тесные отношения. Он просто показывал мне пример сдержанности.

Я усвоила преподанный мне урок.

И, наверно, поэтому, сумасшедший Ангел больше не появлялся.

Я, правда, намного реже в лес выходила. Это непонятное желание уйти куда-то явно требовало не меньшего контроля, чем раздражение. Но полностью отказаться от прогулок мне все же не удалось. В комнате хорошо работалось с книгами — думалось лучше в лесу.

Надобность и в том, и в другом возникла у меня буквально через несколько дней после той, многое мне объяснившей, встречи. У нас начался новый курс, и когда я впервые по-настоящему углубилась в занятия, боль, оставшаяся от нее, постепенно ушла.

Новый курс был посвящен психологии людей, и в нем я начала, наконец, получать ответы на тот свой первый вопрос об агрессивности человечества. Затем пришли новые вопросы.

Люди придавали психологии большое значение и пытались объяснить с ее помощью буквально все стороны своей жизни.

У них была психология семейных и производственных отношений, психология конфликтов и успеха, психология управления своим эмоциональным состоянием и массовым сознанием, и так далее и тому подобное.

Но даже говоря о психологии личности, они постоянно пытались классифицировать эти личности и определить их в какие-то группы. Причем, так же, как и в историческом процессе развития человечества, эти группы непременно подразделялись на союзников и противников.

Они ограничивали рамки этих групп по совершенно невероятным признакам: имени, дате рождения, чертам лица, движениям тела и мимике, предпочтениях в цветах и реакции на различные образы. Они приплетали туда небесные тела, земные стихии, животных, не говоря уже о всяких мифических, ими же выдуманных, существах.

Каждой группе приписывались свои каноны поведения, и определение своей группы и следование ее стереотипу считалось ключом к решению проблем человека.

Этот курс у нас вел первый преподаватель, который мне понравился. Он не просто рассказывал нам свой материал, сопровождая его иллюстрациями — он демонстрировал психотипы людей на себе, перевоплощаясь с изумительным мастерством. Уже на третьем занятии у меня мелькнуло в голове: «Хамелеон», но настолько добродушно-одобрительно, что я даже подавлять эту мысль не стала.

И тишина на его занятиях не приветствовалась. Сначала он предлагал нам придумывать различные ситуации и показывал, как, с точки зрения людей, должны вести себя в них представители описываемых им групп. Затем это стало нашим заданием — с оживленным обсуждением точности представления.

Хамелеон вообще очень много времени уделял практической стороне своего предмета. Впервые на моей памяти — Ангельской — он сам дал нам список рекомендуемой литературы — вместо того, чтобы позволить нам выбирать источники для самостоятельной работы.

Большей частью это были методики, позволяющие определить свой психотип.

Те, которые базировались на имени и дате рождения, мне — за полным отсутствием каких-либо воспоминаний о последних — явно не подходили.

Я провела добрый час перед зеркалом, пытаясь оценить свою мимику и жесты, но они выглядели настолько неестественными, что я бросила эту затею.

Наборы вопросов о том, как бы я повела себя в той или иной ситуации, мне тоже не помогли — я просто не могла себя представить ни в одной из них, настолько нереальными здесь они казались.

Оставалось рассматривать комбинации цветов и различные изображения и просить память увидеть хоть что-то знакомое. Нагрузка, по-видимому, оказалась чрезмерной, и память начала выдавать такие предположения, что каждый тест показывал разные, иногда даже противоположные результаты.

Вскоре выяснилось, зачем Хамелеон предложил нам эти тесты. Однажды на занятии он поинтересовался, сумели ли мы определить свой психотип. Большинство студентов ответило утвердительно, но со смешком.

Тогда он попросил каждого оценить, какие черты определенного психотипа кажутся нам соответствующими действительности, а какие нет, и объяснить, почему.

Вся последующая в тот день дискуссия была особенно яркой. Я с интересом слушала других студентов, но в голове крутилась одна мысль: «Только бы меня не спросил!».

— А кем же оказались вы, дорогие Ангелы? — повернулся все же Хамелеон в нашу со странным Ангелом сторону.

— Я провожу более глубокий анализ, — тут же отозвался странный Ангел. — Мне хотелось бы получить наиболее точный результат.

— А Вы? — одобрительно кивнув, Хамелеон перевел взгляд на меня.

— Я не смогла определить свой тип, — смущенно призналась я.

— Не расстраивайтесь, — добродушно успокоил он меня. — Возможно, Вам тоже нужно дополнительное исследование.

После