занятия я окликнула уже уходящего странного Ангела. Впервые после той катастрофической прогулки и его отповеди мне. Но сейчас мне нужно было обратиться к нему по делу.

— Вы не могли бы подсказать мне, какие дополнительные материалы Вы использовали? — спросила я максимально нейтральным тоном.

— Никакие, — коротко ответил он.

Я стушевалась от его почти грубости. Но раздражение, по крайней мере, не возникло. Скорее разочарование — раньше он казался мне достаточно умным, чтобы понять, что я уже давно отказалась от не приличествующей Ангелу эмоциональности.

— Я не использовал ни дополнительные, ни данные нам тесты, — заметив мою реакцию, вдруг произнес он.

— Почему? — удивилась я.

— Я их уже все на земле проходил, — явно пересиливая себя, объяснил он. — И даже намного больше. Как и психологов. И я знаю, что абсолютно бесполезно — по крайней мере, в моем случае — пытаться подогнать себя под какой-то стереотип.

— А что же Вы преподавателю скажете? — снова не удержалась я.

— Возьму какой-нибудь тип, не выбранный другими, — пожал он плечами, — и опишу все его достоинства и недостатки.

— А-а, — протянула я, не зная, как реагировать на такое несерьезное отношение к занятиям. — Тогда извините, что побеспокоила.

— А вот Вы напрасно сказали, — уже совершенно неожиданно продолжил он разговор, — что не нашли свой тип.

— Почему? — замерла я на полушаге.

— То, что не вписывается в схему, нигде не любят. Им управлять сложнее, — загадочно произнес он, и ушел, коротко кивнув мне на прощание.

Эти его последние слова пробудили мое любопытство. Он явно произнес их из личного опыта, но какое отношение эти земные методики к нам имеют? Мы ведь сами определяем свою жизнь, как уверила меня женщина-Ангел.

С другой стороны, странный Ангел определенно мог рассказать мне о реальных психологических ситуациях, что было намного интереснее описанных в книгах случаев. И если он уже опять со мной общается, то можно понемногу разговорить его.

Я вспомнила, что в паре с терпением любопытство всегда было более эффективным, а теперь, когда им больше не мешает раздражение…

— Извините, — обратилась я к странному Ангелу на следующий день после занятия, — можно, я задержу Вас на минуту?

Он вопросительно глянул на меня.

— А что Вы имели в виду насчет управлять? — быстро спросила я, пока он не передумал.

— Все эти тесты направлены на выявление сильных и слабых сторон, — нехотя объяснил он. — На знании которых основываются методы контроля.

— На земле? — подтолкнула я его к воспоминаниям.

— Люди хотят, чтобы ими управляли, — поморщился он. — Это облегчает им жизнь.

— Почему Вы так думаете? — настаивала я.

— Посмотрите на количество психологов, — пожал он плечами.

— К сожалению, не могу, — покачала я головой. — Я ничего не помню.

— Тогда просто поверьте тому, — усмехнулся он, — кому пришлось сталкиваться с ними во всех возможных ситуациях.

— Почему пришлось? — тихо спросила я.

— Как я уже сказал, отличие от стандартных стереотипов поведения вызывает подозрительность и неприязнь. — Лицо его снова превратилось в невозмутимую маску.

В тот день я впервые с начала нового курса вышла в лес. Я вспомнила выводы женщины-Ангела о том, что в своей земной жизни я, очевидно, постоянно сталкивалась с принуждением и поэтому мое подсознание заблокировало эти воспоминания.

А почему тогда у странного Ангела не заблокировало? Мной, что, ежеминутно управляли, если пришлось все блокировать? Его слова о психологах вызвали у меня какую-то смутную реакцию, но вовсе не негативную. Я тоже с ними дело имела? Я сама на принуждение напрашивалась?

На следующий день я дождалась конца занятия со сдержанным нетерпением. И остановила странного Ангела со сдержанной настойчивостью.

— Извините еще раз, — начала я сдержанной скороговоркой, — мне нужно Вас спросить. Но если Вам мои расспросы неприятны, сразу скажите мне.

У него чуть шевельнулись мышцы лица, и я судорожно попыталась вспомнить трактовку этого движения. Ну, почему я всегда важные вещи не могу запомнить?

— Я Вас слушаю, — произнес, наконец, он, прищуриваясь.

— Как Вы думаете, почему люди хотят, чтобы ими управляли? — памятуя об осторожности, намеренно медленно спросила я.

Он какое-то время молчал — то ли споря с собой, то ли с силами собираясь, то ли слова подбирая. Я отдала любопытство под контроль терпения.

— Человечество все время ищет смысл жизни, — наконец заговорил он. — Безрезультатно. — Он снова помолчал, и добавил: — Потому что практикует изначально неправильный подход к этим поискам.

— Что Вы имеете в виду? — взбунтовалось любопытство.

— Люди постоянно ищут не смысл своей собственной жизни, — тряхнув головой, заговорил он быстрее, — а кого-то, кто бы показал, объяснил, определил его для них. Они читают труды философов и пытаются следовать их советам, они копируют великих и пытаются подражать преуспевшим. Но каждый человек уникален, у него не может быть повторов, что бы там ни говорили о реинкарнации.

Перед глазами у меня вдруг возник камень — такой, как возле входа в мой дворик, но намного больше и весь покрытый какой-то мохнатой растительностью. А это еще откуда взялось?

— Посмотрите на эти тесты, — неправильно истолковал мою озадаченность странный Ангел. — Каждый из них предлагает разделить всех людей на десяток, максимум два, групп. Таким образом, тысячи людей, родившихся в один день, или дюжина полных тезок, родившихся в один день, должны вести себя одинаково, даже если они родились в разных обстоятельствах и живут в разных условиях.

Интересно, колибри тоже все в один день родились, подумала я с внутренней усмешкой. А потом представила себе дюжину странных Ангелов, обдающих меня холодом из-за моей несдержанности. Или, еще лучше, встречающихся с дюжиной сумасшедших Ангелов в лесу и в моем присутствии. Словно заяц между двумя волками — опять непонятно откуда всплыла странная ассоциация. Нет-нет, нужно сосредоточиться, а то сейчас еще эта заколдованная вода мерещиться начнет.

— Но это невозможно, — правильно на этот раз понял мою реакцию странный Ангел. — Вернее, возможно только в том случае, если те черты личности, которые не вписываются в обозначенную для группы схему, будут подавлены. А из-за их подавления и возникают все человеческие конфликты. — Он снова помолчал. — И тут на сцену выступают психологи.

Если бы я не знала, что с Ангелом разговариваю, я была бы уверена, что в его голосе прозвучала откровенная неприязнь. Странно, но даже после всех его рассказов, сомневаться в искренности которых у меня не было ни малейших оснований, у меня это слово не вызвало никакого отторжения. Наоборот, оно вызвало у меня ассоциацию с последним шансом, который неожиданно привел к блестящим результатам. Шансом чего? Результатам в чем? Память глухо молчала.

— Нет-нет! — снова не угадал странный Ангел. — Психолог никогда не скажет, что намерен что-либо