– За «Спартак», понятное дело!

– Да вы что!

– Я, друг мой, помню еще братьев Майоровых и Старшинова! Ах, какие это были хоккеисты! А вы их уже не застали… А Зингер! Какой вратарь! Знаете, когда появился Третьяк, мы не могли не признать, что он гений, но очень страдали из-за Зингера, который уж тогда сходил…

– Ну, Евгения Петровна, не ожидал!

– А вы небось за «Крылья Советов» болели?

– Нет. За ЦСКА!

– Конюшня! – объявила мама, а Иван чуть не лопнул от смеха.

И тут в дверь позвонили.

– Ты кого-то ждешь? – спросила я.

– Нет. Но… Я открою!

Он вышел в прихожую. Оттуда донесся громкий женский голос:

– Вы генерал Столетов?

– Я. А в чем дело?

– А в том, что ваша женушка путается с моим мужем!

– Что? – мгновенно охрип генерал.

– Да, представьте себе!

Я выскочила в прихожую.

Там стояла жена Яншина, совершенно разъяренная.

– А! Вот и ты, сучка! Вон у тебя свой кобель есть, так мой тебе зачем? Или этот старый, недотрахивает?

– Ваня, не бледней! Это жена Яншина! Я тебя на днях предупреждала, что… Я только не думала, что Юлька будет действовать так сложно!

– Да уж конечно! Предупреждала она! Я вот вам скажу… она моего мужа в койке перевоспитывает! Вы ее уймите, товарищ генерал! Она такая… Всем дает! И даже с племянником своим спит!

– Ты что несешь, задрыга! – крикнула я.

Но тут случилось нечто неожиданное! В дверях прихожей возникла моя мама… со скалкой в руках!

– А ну заткнись, гнида! – не своим голосом заорала мама. – Пошла вон, а то я тебя огрею! И никто мне не помешает! Пошла, пошла! Ладка, звони ее мужу!

Генерал в полном ошалении опустился в кресло. Мадам Яншина при виде мамы со скалкой стала пятиться к двери, а мама все наступала на нее.

А я и в самом деле позвонила Яншину.

– Ну вот что, Юра! Если ты не уймешь своих баб, я подаю заявление об уходе!

– Лада, что случилось?

– А твоя супружница сейчас ворвалась в мой дом, стала обвинять меня во всех смертных грехах, но, главное, в романе с тобой! И все это она кричала в лицо моему мужу!

– Быть не может!

– Еще как может!

– И он ее не пришиб?

– Это, Юра, твоя прерогатива! Но моя мама скалкой ее выгнала.

– Скалкой? – истерически захохотал Яншин. – Наконец-то! Ладка, прости, давай поговорим завтра на работе. Прямо с утра ко мне!

– Не забудь предупредить свою секретутку. Все!

И вдруг мой генерал начал хохотать.

– Вань, ты чего?

– Евгения Петровна, я умирать буду, не забуду, как вы со скалкой на нее кинулись! Красота! Знаете, что мне это напомнило? Я когда-то в тундре видел, как полярная гусыня кинулась на песца, который хотел уволочь ее гусенка. Я вас обожаю, Евгения Петровна!

– А вы, генерал, сплоховали! Вы вели себя не как полярный гусь, а как страус!

– Виноват! Но я как-то не умею участвовать в женских разборках. В мужских я понимаю – надо бить морду, но с женщинами…

– А я вас научу, Иванко! Если еще какая-то тварь посмеет в вашем присутствии оскорблять вашу жену, вы обязаны непререкаемым тоном заявить, что не желаете слушать гадости о жене, и выгнать скандалистку вон, при этом не теряя хладнокровия! А уж потом наедине разбирайтесь с женой! Вот это будет нормально, по-мужски. И тогда вашей теще не придется изображать полярную гусыню! Ладка, ты чего? Ваня, она сейчас упадет!

Генерал кинулся ко мне. И вовремя, я ухватилась за него, чтобы не упасть.

– Девчуха, что с тобой? Я вызову «скорую»!

– Не надо! Дай мне рюмку водки! И все пройдет!

– Евгения Петровна!

– Дайте ей водки! – распорядилась мама.

Я одним глотком выпила водку, и мне стало легче.

– А вообще-то, Евгения Петровна, если б вы со скалкой не выскочили, я бы и сам ее вышвырнул…

– Да ладно, ты растерялся, Ванечка.

– Растерялся, факт, но в другой раз уже не растеряюсь, будьте уверены. И знаете, что мне нужно? Я сейчас сфотографирую вас со скалкой, на память!

Он взял телефон, а мама приняла весьма воинственную позу, и он ее сфотографировал.

– Ну вот что, давайте пить чай! Нам всем надо успокоиться, – заявила мама.

– Лада, ты больше в этой конторе работать не будешь! И это не обсуждается!

– Нет, Ваня, это обсуждается! Ты предлагаешь мне сдаться? Отступить под натиском злобных идиоток? Юлька задалась целью меня выжить, и я допущу, чтобы она победила? Ты меня не знаешь, Ванечка! Я настоящий индеец, запомни это!

– Что вы, бабы, со мной делаете! – рассмеялся он. – Первый раз в жизни кто-то решился сказать мне – это обсуждается! Обалдеть! Вот взяли власть над российским генералом!

– Иван Тимофеевич, я надеюсь, этот бред насчет Павлушки вы всерьез не приняли?

– Да нет, конечно. Я, Евгения Петровна, так люблю вашу дочь, что чувствую ее… любую маленькую ложь… Она вам не рассказывала насчет китайского халата?

– Рассказывала, как же… Да, это впечатляет! Ох, дети мои, дай Бог, чтобы все ваши неприятности кончались так, как эта. Фу, но я от этого танца полярной гусыни так устала… Ваня, вызовите мне такси!

Иван проводил маму до машины.

– Ну и женушка у твоего шефа, улет! Девчуха, а ты чего это нос повесила? Я тебя разочаровал?

– Что ты, Ванечка, я так тебя люблю! Но что-то в последнее время вокруг меня столько ненависти…

– Ну, сейчас такое тревожное время вообще…

– Нет, я имела в виду ненависть, направленную на меня лично. Юлька, эта задрыга, твоя мать, а еще я недавно столкнулась в торговом центре с девицей, которая отбивала у меня мужа.

– Так это ты вроде должна была бы ее ненавидеть?

– Да нет у меня ненависти. У меня, Ваня, такая любовь… Видно, за это они меня и ненавидят. Хотя Юлька и эта… они меня возненавидели еще до твоего появления.

– Да забей ты на них! Подумаешь! Их трое, а сколько людей тебя любят!

– О, я еще сестру забыла…

– Но с сестрой вроде все наладилось?

– Нет. Это вооруженный нейтралитет. Причем вооруженный только с одной стороны. У меня нет к ней никаких дурных чувств.

– И ты завтра пойдешь на работу?

– Конечно! А как же! Такого подарка я им не сделаю!

– Ну да. Ты же… – он погладил меня по голове. – Ты моя… Шашин Маленькое Перо!