– Понимаю. – Я громко выдохнул. – Поверь мне, я действительно понимаю.

– Так что с твоим коленом?

– Ты умеешь хранить секреты?

Я потянулся к ней. Она сделала то же самое, а глаза превратились в узкие щелочки. Ха, она уже готова выслушать то, что я ей сейчас наплету. Неплохо.

– Ага.

– Я спас жизни двух пожилых леди, которые переходили дорогу. Они даже не заметили машину. Я уже говорил, что у них с собой были коты? Так что я спас целые четыре жизни. Может даже пять, если учесть цыпленка, который в это же время переходил дорогу. Машина проехала по мне. И тогда… мне отдали ключи от города…

– Ух, да ты самый обыкновенный борец с преступностью?

Я медленно кивнул и поманил ее пальцем.

– А теперь начинается секретная часть. Готова?

– Готова.

– Я Супермен.

Блейк подняла брови и снисходительно улыбнулась. От этой улыбки у меня перехватило дух.

– Правда, что ли?

– Зуб даю, – подмигнул я ей. – Иначе, почему, например, моего лучшего друга и по совместительству злейшего врага зовут Лекс? Нужны доказательства. Плащ лежит у меня в комнате. Хочешь посмотреть?

– Супермен не снимает свой плащ.

– Все верно. Просто сейчас я в невидимом плаще. Супермену тоже иногда хочется побыть обычным человеком. А единственный способ увидеть мои сверхспособности – переспать со мной.

– Ха. А все так хорошо начиналось.

– Эй! – я поднял руки. – Эти правила устанавливаю не я, сладкие щечки. Я всего лишь самый заурядный супергерой.

– Так оно и есть, – вмешалась Гэби. Интересно, давно она здесь стоит? – Маленький мальчик мог погибнуть! Представляешь, что стало бы с его отцом? Который еще недавно потерял жену? Иэн, это было прекрасно. Ты все сделал правильно. Не надо себя недооценивать. Ты спас его жизнь, рискуя своей. Я до сих пор не могу забыть, как позвонил Лекс и сказал, чтобы я приезжала в больницу. Нас предупредили, что у тебя кровоизлияние, и…

– Гэбс, достаточно. – Я мягко остановил ее, хотя на самом деле был жутко зол. Мне хотелось провалиться на месте. Но с распухшей ногой я мог только сидеть и слушать, как она рисует меня героем, каким я никогда не был.

Да. Я спас жизнь тому мальчику.

Да. Меня называли героем.

Но эгоистичный говнюк, глядя, как его бывшая команда играет за Суперкубок, нередко думал: «А может, мне не стоило бросаться под эту машину?»

– Драгдилер вернулся.

Лекс кинул мне баночку с лекарством.

– Ты имеешь в виду Лекс Лютор[30]?

Блейк рассмеялась. И повисшее в воздухе напряжение сразу же спало. Девушка взяла меня за руку.

И не отпускала.

А стоило бы отпустить.

Потому что даже Гэби не знала, какие демоны живут во мне. Но что-то подсказывало мне: Блейк прекрасно понимала, как чувствует себя человек, который утратил самое важное, что всю жизнь помогало ему не сдаваться.

Лишиться возможности играть в футбол оказалось гораздо большим. Иногда мне казалось, что я потерял себя, свою душу.

– Гэбс… – Блейк кашлянула. – Еда готова?

– Ой! – Гэби вскочила. – Простите, ребята, я не захватила тарелки. Хотите поесть здесь, на улице?

– Да, – хором ответили мы с Блейк.

Гэби молча смотрела на нас. Казалось, что она ищет причину, почему мы оба ведем себя как идиоты. И вот-вот придет к какому-нибудь дурацкому выводу. Господи, спасибо тебе за Лекса!

– Женщина-а-а! – взревел он. – Перестань быть… – друг подтолкнул ее к двери, – собой. Всего на пару секунд. Еда. Это всего лишь еда. Они хотят поесть на улице, и мы позволим им поесть на улице. А еще ты обещала пирог. А я не чувствую запаха пирога.

– Поправочка. Я обещала купить пирог, а не испечь его. Если хочешь мамочкиной стряпни, то просто съезди к ней, Лекс.

– Больше всего я люблю яблочный, – пробурчал он, закрывая за собой дверь, и через минуту вернулся с двумя тарелками в руках.

– Я отвлеку террористку, но за вами должок, – прошептал Лекс.

– Спасибо, чувак, – поблагодарил его я и расхохотался, когда он вернулся в дом и громко заорал:

– Стелла!

Мы закончили наш ужин в тишине. Обезболивающее уже начинало действовать, так что становилось все проще наслаждаться едой, не морщась от боли каждый раз, когда приходилось шевелить ногой. По небу плыли красно-розовые слоистые облака.

– Уже темнеет.

Блейк отнесла мою тарелку в дом и вернулась с огромным куском пирога.

– Думаю… – Я взял у нее тарелку, откусил добрую половину своей порции и только потом закончил мысль. – Я как-нибудь специально подстрою себе травму, если обо мне так заботятся.

– Ха, – она посмотрела на мои губы. – У тебя… яблоко…

– Решил его приберечь.

– Это не лучшее место, Супермен.

– Я убью ту женщину, которая попытается так меня назвать в постели.

– А если так: ты лежишь в своей постели…

Я улыбнулся так широко, что у меня заболели губы.

– В одежде…

Мечта улетучилась вместе с улыбкой.

– Это не смешно. – Я ткнул в Блейк пальцем.

Она фыркнула.

– А ты, когда я называю тебя Суперменом, притворяешься, что это из-за твоих суперспособностей в постели, а не потому, что ты на самом деле герой.

– Я не герой. – Пирог вдруг застрял у меня в горле, и, сглотнув несколько раз, я пропихнул его дальше. – И это самое ужасное. Люди до сих пор называют меня героем. А я из-за этого чувствую себя… виноватым. Недостойным их слов. Вот он я, живой, и мне так обидно, что я больше не могу играть в футбол. А ребенок мог умереть.

– В каком-то смысле, – приглушенным голосом сказала Блейк, – именно это случилось с тобой.

Я повернулся к ней.

– Что ты сказала?

Девушка забрала у меня тарелку, вздохнула и слегка ссутулилась. Обычно она так делала, если нервничала или смущалась.

– Ты потерял то, что делало тебя тобой. Это как если бы я всю жизнь тренировалась, чтобы попасть в олимпийскую сборную по волейболу, а за день до вылета на Олимпиаду получила травму.

– Ага, – я проглотил огромный ком боли, не позволявший мне дышать. – Но это я пережил, понимаешь? Не хочу, чтобы ты считала, что я сломался, навсегда застрял в прошлом: «если бы я только смог остаться в НФЛ». Да, у меня не раз возникали такие мысли. Особенно когда «Сихокс» снова играли за Суперкубок. А потом я просто… смирился с этим. Смог это пережить. Раньше я даже думал, что лучше бы не бросился спасать мальчика. Мечтал, либо эгоистично остаться на месте, либо не успеть добежать. – Усмехнувшись, я покачал головой.