– Думаешь? – переспросил я.

Гэби промолчала. Умная девочка.

– Какой счет? – спросил я.

– Один-ноль, кажется? – Блейк послала мне воздушный поцелуй.

– Да, точно.

Я подбросил мяч в воздух и отбил так сильно, как только мог. Не успел он коснуться травы, как снова перелетел через сетку в обратном направлении. Неплохо. Я подпрыгнул и хотел было погасить, но Блейк заблокировала удар, так что мяч начал падать на мою сторону площадки. Я быстро отбежал назад и в полуметре от земли отбил его кулаком на ее половину.

Я с облегчением вздохнул, когда мяч шлепнулся на землю.

– М-м… – Я подмигнул Блейк. – Играем дальше.

От ее безразличия не осталось и следа. Теперь выражение ее лица сменилось на «я убью тебя во сне и скормлю твои внутренности соседским кошкам».

Я сделал осторожный шаг назад.

– Моя подача. – Покачивая бедрами, она вернулась на свою сторону площадки.

– Подавай.

Мяч перелетел через сетку со скоростью реактивного самолета. Я резко присел, чтобы поймать его практически у земли, и все равно он едва не коснулся сетки.

Мы перебросили его туда и обратно три раза, а потом она мне забила.

Еще около часа игра продолжалась в том же духе. Лекс и Гэби строили друг другу рожи, а мы кидали через сетку мяч. Никто не хотел останавливаться, и каждый раз, когда кто-то один зарабатывал очко, другой сравнивал счет. Гэби объявила, что победитель должен выиграть с перевесом в два очка.

А мы играли уже почти полтора часа.

Я ужасно вспотел и проголодался.

И, что самое неприятное, проигрывал на одно очко.

– Признай свое поражение! – кричала Гэби. – Она тебя сделала!

– Ни за что! – Я ткнул пальцев в сторону Блейк. – Что, если я поддаюсь?

– Посмотрим.

– Хм-м.

– А вообще, – она снова захлопала своими проклятыми ресницами, – ты слишком упертый, чтобы просто проиграть.

Твою мать. Я занял позицию и ждал. Все ее подачи до этого были довольно жесткими. Утром я, наверно, буду выглядеть так, как будто меня избил Дж. Дж. Уотт[29].

Мяч перелетел сетку слева от меня. Я было рванулся к нему, но колено, которое ныло уже несколько недель, внезапно взорвалось дикой пульсирующей болью. С криком я рухнул на землю, лицом прямо в грязную траву.

– Твою мать! – заорал Лекс, подбегая ко мне. – Ты как?

Дьявол! Как же больно! Почему обязательно нужно, чтобы искры из глаз сыпались? А, точно. Потому что там не хватает половины важных сухожилий и связок, а кости скрепляют металлические стержни.

– Иэн! – Блейк упала рядом со мной на траву. В глазах плескалась паника. – Что случилось? Нужно отвезти тебя в больницу?

– Нет, нет, нет.

Зажмурившись, я попытался сесть и вытянуть ногу. Обычно только это мне и помогало. Альтернативой были сильные обезболивающие, но я отказывался принимать то, на что можно было подсесть.

– Все нормально.

Блейк закатала мне штанину и стала массировать область вокруг колена.

– И, – я закашлялся, – так мне гораздо лучше.

– А, с ним точно все нормально, – Гэби закатила глаза. – Пойдем, Лекс. Надо ему льда принести.

– Да, Лекс, – я расплылся в улыбке. – Тащи.

Приятель не стал со мной препираться. Может, потому что прекрасно знал, как я ненавижу, когда вокруг меня все начинают суетиться, окружать заботой или проявлять жалость. Это слишком хорошо напоминает мне тот день. Черт, да и не только день, а всю неделю. Может, и весь месяц. Тридцать дней в больнице, операции, посещения, партнеры по команде. Печаль в глазах говорила мне о том, что я уже и так знал. Несмотря на оптимизм врачей, все было кончено.

Играть я больше не буду.

– Вот. – Блейк убрала руки, встала и помогла подняться мне. – Как думаешь, сможешь дойти до кресла?

Сжав зубы и чертыхаясь, я попытался опереться на травмированную ногу. Колено все еще пульсировало, как нарывающий зуб, но не настолько сильно, чтобы ехать к врачу. Я уже проходил через это: как-то раз подвернул ногу, когда боксировал. Я знал, что боль пройдет. Противовоспалительные и пиво ее вылечат.

Обливаясь потом, я заковылял к садовому креслу и шумно в него плюхнулся. Джинсы теперь прилипли не только к ногам, но и к сиденью, а холодные струйки продолжали стекать по спине.

Блейк присела рядом на корточки и нахмурилась.

– Тебе нужно снять штаны.

– Под ними ничего нет.

– Я закрою глаза.

– Я не собираюсь снимать штаны и оставлять на кресле отпечаток потной задницы. Со мной все в порядке. Клянусь.

Я ее не убедил. Она ощупала колено через джинсы, нога опухла слева от коленной чашечки в том месте, где кости должны были соприкасаться. Могу поклясться, что бывали дни, когда я чувствовал, как они трутся друг о друга.

Конечно, тренировки после такой травмы – это не лучшая идея, но врач сказал, что навредить себе еще больше я уже не смогу. И это была хорошая новость.

Эй, парень, я знаю, что ты всю жизнь посвятил футболу, и не исключено, что тебе придется ампутировать ногу, но есть и хорошая новость! Ты не умер!

Может, так оно и было.

– Оно начинает распухать. – Блейк нажала чуть сильнее, и медленная пульсирующая агония разлилась по ноге.

Я не сдержался и тихо простонал. Она вздрогнула.

– Извини.

– А вот и лед.

Стеклянная дверь приоткрылась, и Гэби кинула Блейк синий пластиковый контейнер. Блейк на лету поймала его и приложила к моей ноге.

– Я пойду подогрею еду, – сказала Гэби. – Лекс уехал в магазин за ибупрофеном, скоро будет.

– Спасибо, Гэбс, – ответил я. От холодного компресса становилось легче.

– Ага.

Дверь захлопнулась у нее за спиной.

– Что у тебя с коленом? – спросила Блейк.

– Ничего особенного. – Я прислонился потной спиной к спинке кресла и посмотрел в ее огромные взволнованные глаза. – Просто какая-то ненормальная полуголая девица пыталась убить меня.

– Я не полуголая девица. – Девушка скрестила на груди руки.

Сфокусировавшись на ее груди, я невольно застонал.

– Окей, ты права, – я протянул руку и дотронулся до ее открытого животика. – Полуголая, но не совсем.

– А вообще я не имела в виду сегодня – день, когда я практически надрала тебе задницу. – Она опустилась на крыльцо напротив меня и обхватила колени руками. – Я перестала следить за футболом, когда не стало брата. Это было слишком тяжело.