В такие моменты, когда она увлеченно слушает или еще более яростно спорит по какой-то теме, не касающейся нас с ней, можно залюбоваться Дианой. Она забывает, что решила отбить мне желание думать о ней. Я знаю, да. Я вижу по ее поведению. Стала спокойнее. Перестала меня провоцировать. Критику и замечания принимает покорно. Если что хочет, просит вежливо и робко. Если что беспокоит, молчит засранка мелкая, пока я ментально не влезу в ее голову, заставляя говорить.

Словом… решила девочка, что станет мне неинтересна, стоит перестать быть той бунтаркой, что цепляет меня за живое. Наивная… ее желание перестать мне нравиться цепляет так, что хочется встряхнуть майсу за плечи, приводя в чувства. Хочу закричать ей: да приди ты уже в норму! Прекрати играть! Хватит лжи! Будь собой!

Но я молчу. Изучаю ее. Злюсь, конечно. Но эта ее очередная выходка, помогает мне узнать Диану новой. И я не знаю, какая девушка мне нравится больше. Взбалмошная и непокорная или вот такая тихая и безропотная. Боюсь, дело не в ее характере. Не на острые ощущения я клюнул. Будь она изначально такой… мирной, послушной и женственной, я бы все равно ее заметил. Но она не такая. Она саркастическая и порой довольно цинична. Дикая и безбашенная. Азартная и дерзкая. А вот этот весь суррогат, что она мне сейчас показывает… это не она. Мне не хочется лжи. Мне хочется ее настоящую. Уже готов сам выводить на эмоции бунтарку, только бы она перестала претворяться.

Мне… мне нравится она такая. Если бы это было правдой, мне бы она пришлась по душе. Но, правда совсем в иной ее ипостаси, и лучше я буду каждый день вспыхивать от негодования, споря с ней, настоящей, чем наблюдать вот эту… идеальную неискренность. А осознание, что все это только ради отваживания моего интереса… больно бьет наотмашь прямо по самолюбию.

- Спасибо, - мило улыбается служанке, принимая чашку успокаивающего нервы чая на блюдце. Девушка в ответ открыто улыбается моей майсе и тайком передает ей конфету. Почему тайком? Потому что я не давал такого распоряжения. А спросить или подумать, что я не зверь, служанке не дано. Я закатываю глаза, пряча улыбку. Жду, когда прислуга удалится, оставляя нас наедине.

- Как ты это делаешь? – отрываюсь от изучения бухгалтерской книги, доставшейся мне по наследству от очередного казненного дворянина.

- Не понимаю вас, мой лорд, - осторожно пробует горячий напиток Диана и морщится, обжигая губы. Отставляет чай на столик и смотрит на меня, ожидая продолжения разговора.

- Как тебе удается располагать к себе людей? – уточняю я. – Ладно, мужчины. Ладно, - вздыхаю нехотя, отмахиваясь от чувства ревности, вспоминая, как на нее реагируют тупоголовые бараны, именуемые мужчинами. – Но… даже леди, дамы в возрасте, девчушки – служанки… неважно, кому приходится с тобой пересечься, ты без проблемно завоевываешь их сердца и симпатии. Так… так же не бывает!

- Ну почему же? - ага, глазки в пол, румянец на щеках. Прекрати мне лгать! Будь собой! Но я снова игнорирую ее игру. – Если быть с людьми приветливой, то вполне вероятно, тебе ответят взаимностью…

- Это не может срабатывать всегда, - спорю я. Но она не ведется на провокацию. Тянется к лежащей на столе конфете, аккуратно доставая ту из бумажной корзинки, надкусывает краешек и морщится, откладывает обратно. Не понравилось. На губах остался след шоколада и Диана неосмотрительно облизывает губы, запивает чаем и стирает с нижней губы капельку, аккуратно так. Пальчиком. Вытирает салфеткой руки. Буквально пару мгновений было это выступление, а потом она вдруг поднимает на меня взгляд, понимая, что я слежу за каждым ее движением.

В глазах проскальзывает досада. Губы недовольно поджимаются, и я понимаю, что она не лгала сейчас и не играла роль. А просто… просто попробовала конфету. И ей пришлось не по вкусу. Она просто запила чаем неприятный вкус и случайную каплю стерла совершенно естественным движением, даже не подозревая, что сводит с ума своей естественностью. Своей нежностью в каждом жесте. А когда поняла, расстроилась. Ведь хочет отвадить меня, а непроизвольно получается наоборот. Нервно отставила чашку, отвернулась, делая вид, что смотрит на сад в большие окна. А я вздыхаю.

Сам виноват. Напугал ее тогда своими откровениями. Теперь перепуганная девочка ищет возможность мне не понравиться. Наивная. Ты уже мне нравишься. Уже засела в мыслях занозой. Я только не знаю… как… как нам обоим быть ближайшие пару лет. Раньше я сам себе голову оторву, но не притронусь к девочке. Лучше об стену убиться. Но даже мысли не допустить подобной.

- Выпей чаю, Диана, - меняю я тему и отвожу пристальный взгляд. Возвращаю свое внимание документам. Свинью мне конечно кузен подсунул, но что делать, не бросать же людишек на произвол их жадных и уже казненных господ. Теперь мне придется много времени потратить. Боюсь, что в герцогство вернусь вовсе не надолго. Потом придется снова пускаться в путь и следить за ведением дел в моих новых провинциях, ставить новых управляющих…

- Ваша светлость, - влетает без стука гвардеец, извиняется, кланяется и косится на майсу. Зараза дарит скромную улыбку, скользнувшую лишь по губам и стыдливо отводит глаза. Делает глубокий вдох, тянется за чашкой, и я уже начинаю звереть. Вертихвостка малолетняя! Учится она, понимаешь! Да она мне всю гвардию под монастырь подведет своими уроками женственности!

- ЧЕГО ТЕБЕ? – совершенно несдержанно рявкаю, отвлекая гвардейца от слюнопускания на милую майсу.

- Вы велели срочно сообщить, если майс проснется…, так вот… проснулся, рвется к вам… требует вещи… - вспоминает наконец-то парень, зачем пришел и порывисто кланяясь.

- Выдайте вещи, проводите в дом… он на ногах хоть стоит?

- Ваша светлость, еще немного его подержим взаперти, и у вас половина эскорта не будет стоять на ногах, - виновато разводит руками гвардеец. – Он там босой, безоружный и извините за подробности в одной пижаме, еле передвигается, а ребят наших укладывает ласково, как девушек в койку, никого не калечит, но уперто требует аудиенции…

- А чего собственно вы его решили останавливать? – удивляюсь я. – Зачем препятствуете аудиенции?

- Так… приказа не было! Откуда ж нам знать, что делать? Проснулось злое чудовище, на волю рвется…

- Ваша светлость, - порывисто встает с кресла Диана, ручки к груди прижала. За брата переживает. Лучше бы за моих бойцов переживала, если этот мерзавец на дрожащих ногах всех укладывает, что ж он за зверь, когда в полную силу рубится? – Я… я его успокою, мой лорд! Позвольте…?

- Нет, Диана, - одним только взглядом заставляю сесть девочку обратно. – Сиди и жди явление своего дикаря. А вы… - вздыхаю тяжело. – Идиоты -самоубийцы… одежду выдать, вещи личные вернуть, извинения принести и пригласить майса и его товарища в дом. Скоро обед как раз…

- Он просто испугался за меня, наверное, - виновато смотрит девочка, -проснулся, где не понимает. Меня нет. Вот и… разошелся. Голова горячая…

- Диана, милая, - я подождал пока скроется гвардеец и заговорил, - я уверен, что у твоего брата горячее сердце. Возможно еще что-то, но точно не голова. Эта запчасть у него холодна и расчетлива. Заметь, он никого не калечит, только обозначает свои возможности, потому что прекрасно знает, что это мои люди и я буду не очень доволен выведением из строя личного состава.