– Какой инцидент?

– Ну, – опять приходилось ворошить неприятное прошлое, – он на меня накричал, оскорблял ни за что. Но суть не в этом, я знал его и поэтому узнал его голос. В день нападения, я имею в виду.

– Так, давайте еще раз: вы впервые встретились в марте этого года, он на вас накричал, – пересказал Сергей. – Потом вы еще видели этого человека?

– Нет, больше никогда.

– Хорошо, – он водил ручкой по листу, проверяя верно ли все записано – И вам показалось, что вы слышали именно его голос в день нападения? Расскажите, что он сказал.

Я вздохнул и начал говорить, все пути назад были безвозвратно отрезаны:

– Я слышал, что он сказал что-то вроде: «Бросьте его, пусть он ссыт кровью и жрет через трубочку всю жизнь». И потом ничего не помню.

– Это все? – спросил лейтенант, как будто этого было мало.

– Да, – ответ относился к моей истории, но вся картина была куда более интересной. – Я волнуюсь за жизнь и здоровье Инны.

Лейтенант снова недоверчиво посмотрел на меня, не понимая, причем здесь Инна. В итоге, я кратко рассказал ему о том, что Инна была дизайнером у Павла Олеговича, о том, что мы с ней встречались за спиной у Маши, и что сейчас Инна не отвечает на звонки и не приходит второй день.

– Данил, вы меня только запутали, давайте выстроим все в логическую цепочку, без лишних эмоций. Как я понял, Инна Малышева – дизайнер в доме Свиридовых, вы с ней там познакомились и начали встречаться. Отношения с Марией Свиридовой вы разорвали позже, – перечислял он факты, сверяя данные с уже известной информацией.

– Нет, лейтенант, с Инной мы познакомились не там…

Я еще раз спокойно рассказал ему, как и где встретил Инну и подчеркнул, что Маша и Инна не были знакомы до вчерашнего дня (насколько я сам понимал). Лейтенант перечитал еще раз свои записи, и теперь его версия совпадала с моей правдой.

– Данил, вы считаете, что Павел Олегович может быть причастным и исчезновению Инны Малышевой?

– Я не хочу наговаривать на него, но с его возможностями, ни я, ни Инна не в безопасности.

– Я вас понял, – он дописал что-то в папке и достал телефон, – я вызову людей, выставим у палаты. Мы займемся пропажей Инны, но, если она придет или позвонит, сразу дайте мне знать.

На этих словах, он отдал мне протокол, чтобы я проверил, что с моих слов записано верно, а сам вышел в коридор звонить. Я перечитал и поставил нужные подписи.

Пока я ждал лейтенанта, в дверь вошел незнакомый мне мужчина. Я оторопел, поскольку не ожидал увидеть кого-то кроме Сергея.

– Данил? – начал он, я сразу узнал его голос. Это был лечащий врач Инны, с которым она иногда говорила за дверью моей палаты. – Меня зовут Дмитрий Романович, я…

– Врач Инны, – договорил я за него.

– Верно, – он как-то вымученно улыбнулся. – Я пришел сообщить вам, что Инну доставили днем ко мне в отделение. Она попросила вам сообщить.

– Что? – я был до ужаса испуган и шокирован. Губы задрожали, и я не смог закончить фразу.

– Не беспокойтесь, – он подошел ближе и коснулся моего плеча, – она сейчас в стабильном состоянии. Вчера у нее случился эпилептический припадок, ее доставили сначала в областную больницу, я выезжал туда, а сегодня перевезли ко мне. Она в сознании, и к ней можно будет ненадолго заглянуть.

Я слушал его и никак не мог склеить слова в цельную конструкцию, одно я понял точно: Инна была жива и ждала меня.

Вошел лейтенант Смирнов, и я сразу сообщил, что Инна в больнице. Дмитрий Романович прокомментировал, что она находится в реанимации, и я могу к ней подняться.

– Доктор, могу я с вами поговорить? – спросил Сергей, отчего врач Инны несколько смутился.

– Конечно, только я не лечащий врач Данилы. С этим лучше к Юрию Сергеевичу.

– Нет-нет, я хотел бы расспросить про состояние Инны, это относится к делу о нападении на Данилу Валерьевича.

Я следил за их официальной беседой, а сам уже ждал, когда можно будет отправиться к Инне.

Мы договорились с лейтенантом, что встретимся после моего возвращения и обсудим ход следствия, после чего медсестра привезла мне кресло и покатила меня в онкологическое отделение.

Когда дверь реанимации открылась, медсестра развернула меня, чтобы вкатить спиной, но я успел увидеть на кровати маленькое бледное личико Инны. Мое сердце сжалось. Медсестра сделала ловкий маневр с тяжелым неповторимым креслом, и я оказался напротив Инны. Она была еще бледнее, чем показалась мне из дверей, даже веснушки померкли и стали какого-то землистого цвета.

– Инна, милая Инна, как ты? – я поднял ее хрупкую ручку, она смотрела на меня своими чудесными глазами, которые казались еще больше во впалых темных глазницах.

– Даня, – прошептала Инна и слегка улыбнулась, я видел, каких трудов ей это стоило.

– Милая, что же случилось, я так за тебя боялся. Искал тебя, звонил, писал, – я целовал ее тоненькие пальчики, слезы текли из глаз и впитывались в бинты на скулах.

– Теперь ты меня ищешь, – прошептала Инна, – как я тебя месяц назад.

– Что случилось, родная, – я наклонился к ней поближе и так же тихо, как и она, прошептал.

– Тебе не понравится, – Инна скривила губы.

– Ты была в доме у Павла Олеговича, – мягко предположил я, хотя знал это наверняка. Инна подняла брови. – Никакой мистики, – я покачал головой, – ко мне приходила Маша.

– Зачем? – угрюмо спросила Инна.

– Какой-то сюрреализм, – я невесело рассмеялся, – за моим благословением, чтобы встречаться с Лёней.

– О-о, – протянула Инна, – а со мной она не была такой милой.

Она слегка улыбнулась, а глаза остались грустным.

– Дань, прости меня, что не сказала тебе, – она быстро смахнула слезы свободной рукой, – я хотела посмотреть ему в глаза, может, поговорить.

Я внимательно смотрел на нее, изучая изможденное лицо, я совсем не злился. Я радовался, что она в порядке и рядом со мной, пусть даже в реанимации.

– Зачем, Инна? Ты же не хотела с ним больше работать, – я недовольно покачал головой и снова прижал ее руку к губам. – Где случился припадок?

– Можно не рассказывать? – с надеждой спросила она.

– Исключено!

– Хорошо. Я намекнула ему, когда мы остались одни и… – она облизал сухие губы, – и он пригрозил мне, прижал к стене и…

Инна снова осеклась, заметив мои яростные глаза. Она молчала, а я прошипел: «Продолжай».

– Он придушил меня и обозвал сукой, – теперь Инна безотрывно смотрела мне в глаза, чтобы контролировать мои эмоции. – Тут у меня неожиданно случился приступ. Он отошел от меня, а я сползла по стене, по его чертовой кирпичной стене, ободравшей мне всю спину. Меня трясло, я задыхалась.