Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проехав центр города, Уилсон завернул направо, потом налево, потом еще пару поворотов — и он оказался в том самом дворе, где чуть не поцеловался с Миллер. Мужчина долго не решался выходить из машины, откинулся на сиденье и прикрыл веки. Перед глазами вновь предстала та картинка, которая продолжала его мучить, точнее не только его. Внутренний голос твердил, что он баран, чудак, которого еще не видал свет. Совесть мучила его так сильно, что ему становилось тяжелее дышать, отчего он вновь открыл глаза и вышел из машины, чтобы набрать в легкие больше свежего воздуха и не задохнуться от собственных мучений.
Когда Уилсон вышел из машины и поток свежего воздуха попал в его легкие, ему стало легче. Было такое чувство, что он возродился из пепла. Вдоволь надышавшись и закрыв свою машину, Томас подошел ближе к дому, глянул в окна, в которых горел свет, и зашел в подъезд в поисках нужной квартиры. Хорошо, что Эбби заранее сказала ему номер помещения, иначе ему пришлось снова ей позвонить, но он был уверен, что не смог бы вымолвить и слова то ли от волнения, то ли от стыда.
Найдя нужную квартиру, Томас хотел просунуть ключ в замочную скважину, но тут же заметил что-то неважное: были обнаружены следы взлома, что означало, что в доме кто-то побывал. Почему-то на ум сразу пришло то, что тут побывал «L». И мужчина даже был рад, что Эбби не было рядом, ведь ей могла грозить опасность.
Открыв дверь, Уилсон зашел в квартиру, включая фонарик, чтобы осветить себе путь. Под ногами он заметил какие-то бумаги, кучу пыли. Значит, кто-то что-то искал.
Пройдя дальше по коридору, Томас посветил на стены, увешанные дорогими картинами, потом на двери, чтобы распознать, где же находится комната Кристиана. Найдя ее, Уилсон хотел в нее зайти, но тут резко в гостиной включился телевизор и начал доноситься какой-то звук. Томас, немного испугавшись и подумав, что он здесь не один, схватил из кухни стул и, крепко держа его в руках, пошел в гостиную, но никого там не обнаружил, лишь какая-то запись, оставленная незнакомцем, высветилась на экране телевизора.
«Здравствуйте, братцы-кролики. Это снова я. Признайтесь, что вы по мне соскучились, да и я по вас в принципе тоже. Вы так долго не давали о себе знать, что мне даже стало интересно почему. Но вы действовали тихо, что очень умно. Но вы, Эбби и Томас, забыли со своей любовью о том, что я всегда на шаг впереди. Да-да. Я все про вас знаю. Знаю, с кем вы общаетесь, что вы кушаете на завтрак, но да ладно, это не то, что я хотел вам сказать. На самом деле, я к вам с предупреждением, — он кашлянул, так как мокрота мешала ему говорить. — Вы думали, что здесь самые умные, да? Думали, что найдете ключик от квартиры братца и разгадаете тайну, выйдете на меня? Эбби, твой брат ничего тебе не оставил, даже ни малейшей зацепки, — он засмеялся так громко и так ехидно, что Уилсону хотелось размазать его рожу по стенке, если бы он только мог это сделать. — Ну что, поиграем в детективов дальше? Мне даже интересно, куда вы сунетесь в следующий раз… Ведь здесь ни-че-го нет. Абсолютно ни-че-го. До новых встреч, недоделанные Шерлоки».
Запись прервалась. Надо сказать, что она оставила неприятный осадок на душе Томаса. Откуда «L» знает, что они испытывают друг к другу какие-то чувства? Он настолько рядом? Тогда почему они не замечают странных вещей? Почему все так чисто? Может, ответ лежит на поверхности, а они слишком слепы, чтобы это заметить?
Очень много вопросов мучило Томаса в данный момент. Ему правда казалось, что не может быть все так сложно и запутанно. Хотя, наверное, ему просто казалось. Но одно он знал точно: «L» нет так прост, как кажется. За этим человеком скрывался большой ум, ведь глупыш не мог провернуть такую аферу, так грамотно расположить фигуры на шахматной доске, так филигранно управлять пешками.
Сейчас Томас для себя решил, что он просто обязан спасти хрупкую, беззащитную Эбби Миллер из лап этого коварного чудовища, от которого не знаешь, чего ждать в следующий раз и вообще будет ли этот следующий раз для них. Возможно, между ними и повиснет некая неловкость после сегодняшнего дня, но она быстро исчезнет, если направить все усилия и энергию в нужное русло. А этим руслом и являлось решение странной загадки с «L».
Когда шок после оставленной записи прошел, Уилсон решил, что нужно еще что-то поискать, вдруг здесь будет хоть маленькая зацепка, ведь «L» не робот, не машина, поэтому мог оступиться, сделать промах, не заметить крохотную деталь, незначительный намек, который может к нему привести.
Пройдясь по полкам, на которых стояло много зарубежной литературы, лежали какие-то диски (возможно, с песнями рок-группы, ведь Эбби рассказала Уилсону, что ее брат был музыкантом), Томас заметил фотографии Миллер, а также совместный семейный фотоколлаж.
Уилсон немного был насторожен: его изображение стояло в рамке в квартире Кристиана. На ум стали приходить разные версии: возможно, «L» решил немного их припугнуть, поиграть, так сказать, в игру, в которой они пешки. Может, это фотография кого-то еще, но к последней версии он обращался меньше всего.
Решив, что это им пригодится, Томас взял ее с собой, спрятав под рубашку, чтобы никто не заметил, и покинул эту злосчастную квартиру, поочередно оглядываясь по сторонам. Вылетев из подъезда, он остановился возле своей машины, поднял голову вверх, прямо в небо, и, прикрыв отяжелевшие веки, сделал глубокий вдох. Это помогло ему освежиться.
Вдобавок к этому Томас запустил руки в волосы, взъерошивая их и пытаясь собраться с мыслями. Эта запись и фотография не давали ему покоя. Казалось, после нее должна последовать буря, которая сметет всех со своего пути, не пощадит никого. От этого было немного страшно. Томас считал своим долгом проинформировать Эбби, ведь она главная фигура на этой доске, которой не повезет больше всего.
Миллер опешила после услышанного, ее мозг начал немного отключаться, в голове стоял
