светясь огненными красками. Ветер с океана дует прямо в лицо, так бодряще и освежающе, что Эбби прикрывает глаза, расслабляясь всем телом. Ее ножки омывает теплая водичка, приходящая слабыми волнами из океана, а сама она сидит на берегу, опершись на руки. Ее рыжие волосы сильно раздуваются, иногда щекоча лицо, если ветер идет из-за спины, но она вовсе не обращает внимания, вдыхая поистине чистый воздух. Эбби водит пальчиками по мокрому песку, который омывается водой, ожидает, когда же подоспеет Томас, назначивший ей здесь встречу.

Они пробыли в Мериде уже четыре дня и, честно говоря, успели увидеть многое, посетили около пяти экскурсий по «Белому городу», который, кстати, носит такое название из-за обильного количества светлых старинных построек. Например, им собственными глазами удалось рассмотреть Ушмаль — жемчужину архитектуры майя, Пирамиду волшебнику, Дворец губернатора, а также узнать древнюю легенду об этом городе.

Они обивали свои ноги в высоких горах, со склонов которых наблюдался замечательный вид сверху: все было как на ладони, они ходили по древним пещерам, проходили различные квесты в самых настоящих катакомбах, а также нередко оставались наедине с природой.

Такие минуты были просто бесценны, и никак не хотелось, чтобы они вообще прекращались. Пусть они в Мериде и в Прогресо всего четыре дня, но, честно признаться, Миллер ощутила некую легкость в своем теле, словно с ее плеч сняли тяжкий груз. Наверное, она вновь прониклась тем чувством, которое испытывала лишь однажды: когда она со своим братом отправилась в Англию.

Из-за волн, которые создавали шум, Эбби вовсе не услышала, как кто-то подошел сзади, лишь еле видная тень, мелькающая у нее за спиной, заставила ее приподняться с земли, поправив фланелевое легкое платье, обернуться, чтобы столкнуться лицом к лицу с ним.

Ее глаза расширились из-за того, какой вид имел сейчас Томас. Его ноги обволакивали черные брюки с идеально выглаженными стрелками, широкие мужские плечи обтянуты белой рубашкой, поверх которой надет пиджак; на шее красуется все та же неизменная бабочка, что ей кажется, что любовь Томаса к ним никогда не пройдет.

Уилсон пытается за спиной скрыть большой букет белых роз, но это кажется таким тщетным и глупым, потому что ванильная, сетчатая обертка, торчащая из-под локтя, просто выдает его со всеми потрохами, но Миллер делает вид, что ничего не замечает, лишь медленными шажками подходит к нему, обвивая руками его шею. Она приближается к его лицу, сокращая расстояние между ними, в надежде оставить легкий поцелуй на его губах, но он неожиданно дергается, будто ошпаренный.

Эбби бросает озадаченный взгляд в его сторону, вскидывая левую бровь вверх, а потом принимает прежнее выражение лица, когда Томас вручает ей цветы, которые она прижимает крепко-крепко к груди, вдыхая столь приятный аромат, от которого немного сносит крышу.

Уилсон немного нервничает, и, честно говоря, Миллер вовсе не может понять, что же все-таки происходит. Томас ходит из стороны в сторону, словно не решается что-то сделать, но потом, набрав в легкие побольше воздуха, подходит к ней на расстоянии одного метра, присаживается на одно колено, абсолютно не боясь, что его новые черные брюки будут испорчены, достает из кармана маленькую красную коробочку.

Он немного волнуется, и это видно по его дерганым действиям. Наверное, он боится быть отвергнутым, но потом ему становится противно оттого, что он сомневается в искренности чувств Эбби, которая, пытаясь скрыть улыбку и волнение, стояла ровно, все также прижимая к груди букет подаренных роз.

— Эбби Элизабет Миллер, ты будешь моей женой? — открыв коробку с кольцом, начинает Уилсон. — Готова ли ты терпеть меня до конца своей жизни, разделять со мной все горести и радости?

Некоторое время Миллер стояла в неком оцепенении, словно не могла поверить в происходящее, которое казалось ей такой далекой сказкой. Ее грудь то вздымалась, то опускалась из-за сбившегося дыхания, что было вызвано волнением, ну или же радостью. Эмоции настолько переполняли ее, что она и сама не знала, что с ней происходит.

В ее памяти всплыл тот самый момент на пирсе, когда все началось. Тогда, дрожа от неуверенности в своих действиях и поступках, она и предположить не могла, что тот бал-маскарад станет путеводителем в ее счастливую жизнь. Она и не знала, что практически в схожем месте начнется этап в ее новую жизнь. И ей не думалось, что это совпадение. Она убеждена, что Уилсон спланировал эту отсылку к началу нового этапа.

Ее молчание заставило Томаса насторожиться, а сердце — забиться в бешеном ритме. Он разочарованно опускает глаза вниз, рассматривая белые песчинки под собой. Его начинает терзать изнутри чувство отверженности, от чего он медленно сжимает один кулак, поднимаясь с колена и стряхивая с него песок.

Он хочет развернуться и уйти прочь с пляжа, но радостный визг Эбби заставляет его остаться. Она, словно выйдя из транса, бросается ему на шею, крепко-крепко обнимая. Она целует его в нос, в скулы, в губы, шепча заветное «да». Она буквально повисает на нем, закинув ноги на его бедра.

Томас кружит ее в воздухе, все еще не веря в то, что Эбби согласилась стать его женой. Он счастливо и беззаботно смеется вместе с ней, и тишина, недавно воцарившаяся на пляже, просто испаряется. Он чувствует себя самым счастливым на свете, осознавая, что его жизнь вновь наполнилась яркими красками.

Честно говоря, у Миллер эмоций не меньше, ведь она до последнего не верила, что может быть так счастлива. Переехав в Бостон, она думала, что и здесь кто-нибудь помешает их отношениям, с опаской оглядывалась на знакомых и незнакомых людей. Но, кажется, чудеса есть, а мечты просто сбываются.

Сейчас, находясь в объятьях любимого мужчины, она прокручивает все моменты прошлого года, начиная с их первой встречи. Она помнит буквально все, и знаете, она просто благодарна Лос-Анджелесу, этому огромному городу, в котором было и плохое, и хорошее, за то, что он свел их вместе. Она чувствует мокрые следы от поцелуев, которые Томас оставляет на ее шее, и понимает, что наконец-то в ее жизни наступил рассвет.

Она думала, что история закончилась в Лос-Анджелесе, но она только продолжается…