почти на океан. Одну из комнат наверху они выделили под рабочий кабинет для Эбби, где она могла бы писать картины, остальные же были обставлены мебелью, вписывающейся под интерьер их дома.

С соседями им тоже повезло: они оказались весьма великодушными людьми, которые помогли им немного освоиться на новом месте. Иногда, когда Томас подолгу засиживался в театре, прилагая все усилия для постановки нового спектакля, Эбби приходила в гости к семье Уильямс. Это была молодая пара, которая недавно обзавелась ребенком. Они могли часами сидеть за столом, попивая чай и разговаривая обо всем на свете. И Эбби это определенно нравилось. Она впервые чувствовала себя свободной.

Что касается Нэйтена и Бетти, то Миллер, конечно, поддерживает с ними связь, подолгу засиживаясь с ними в Скайпе, чтобы узнать все новости, все, что с ними произошло. Как-то в одном разговоре Фостер упомянул, что ему ее очень не хватает, так Эбби потом плакала полчаса, пока ее не успокоил пришедший с работы Уилсон. Она обещала, что обязательно пригласит его в гости или же приедет сама, как только разрешится дело с ее работой, которой она была загружена по горло, ее друг понимающе кивал головой, а потом отключался, объясняя все тем, что прервалась связь, но Миллер осознавала, что он просто сдерживал себя, чтобы не пустить слезу.

Родителям она рассказала все не сразу, только когда они получили письмо из академии, в котором говорилось об ее отчислении. Эбби помнит те долгие ссоры, из-за которой сердце дребезжало с неприсущей ему силой, а голос ломался так сильно, будто она его сорвала. Она говорила, что решила посвятить свою жизнь другому делу, убеждала их, что не пропадет, но они в это слабо верили.

Пусть Натали и была против ее поступления в Академию Драматического Искусства, но она в тот момент была сильно разгневана, что ее дочь останется без образования, ее не утешали даже слова, вылетавшие из девичьих уст. Она, честно говоря, долго не могла свыкнуться с мыслью и о том, что она переезжает в Бостон, но позже смирилась, понимая, что все ее переживания и вздоры бесполезны.

Как-то за одним разговором за ужином она намекнула родителям, что едет в другой штат не одна, а со своим парнем. Сказать, что они были в шоке, — ничего не сказать, ведь их тихушница-дочь скрывала это от них почти год!

И когда в один прекрасный вечер в гостиную, где располагались Миллеры, занятые чтением газет, вошел Томас, то их удивлению не было предела: их лица побелели, словно они увидели настоящее приведение, сердце делало бешеные кульбиты, а уста приоткрылись от шока.

«Мам, пап, это мой парень Томас», — сказала тогда Эбби в надежде, что это прояснит ситуацию.

Но этого не произошло, лишь огромное недоумение выражалось на их лицах, но позже, как шло время, они уже встречали их не с таким удивлением, как в первый раз, часто беседовали с ним на различные темы, отдаленные от искусства, восхищались его манерам и умением держаться в чужом обществе. И это, несомненно, радовало Миллер.

Несколько раз они приезжали с неожиданным визитом к ним в Бостон, не переставая восхищаться красотами дома, в которых поселилась их дочь. Они понимали, что Уилсон сделает все, только чтобы их дочь почувствовала себя счастливой, и нисколько не усомнились в ее выборе.

От воспоминаний Эбби отвлекли шаги, нежданно-негаданно раздавшиеся за ее спиной. Она лишь напрягла слух, но не обернулась, будучи полностью убежденной в том, что это Томас пришел из театра. Его бодрые шаги говорили о том, что он пребывает в хорошем расположении духа, что не могло не радовать.

Почувствовав у себя на талии его крепкие мужские руки, а на шее мокроватый след от поцелуя, она всем корпусом прижалась к его телу, запрокидывая голову назад, взглядывая в карие и немного загадочные глаза.

— Томми, я так рада, что ты пришел. Пойдем, я буду тебя кормить, — нежным голосом сказала Эбби.

Уилсон лишь развернул к себе девушку, крепко обнимая ее и скрепляя руки в надежный замок. Он несколько минут смотрит в ее зеленые глаза, в которых был готов утонуть, честное слово; затем опускает взгляд на приоткрытые губы, легко касается их, поддаваясь своим чувствам.

Откровенно говоря, здесь, в Бостоне, вдали от Калифорнийской суеты, он чувствовал себя умиротворенным. Он был рад каждый раз просыпаться из-за устремленных на него зеленых глаз, маленьких тонких пальчиков, которые невзначай пробегали по его скулам, невольно касаясь его губ. Он поистине счастлив ощущать всю близость с Эбби, осознавая, что у них наконец-то все наладилось, хотя верилось раньше во все это с трудом.

Разрывая поцелуй, он неожиданно выходит из мастерской, спускаясь вниз по лестнице. Эта странное действие заставило Миллер сделать то же самое в надежде понять происходящее. Она тонкими ножками ступала по половицам, пока не врезалась в спину Уилсона, который резко затормозил, как только достиг шкафа-купе. Одной рукой он ткнул в дверцу, заставив шкаф открыться, достал с нижней полочки свой кожаный портфель, начиная в нем что-то искать и выкладывая посторонние вещи.

Миллер лишь изогнула бровь, но старалась терпеливо ждать. Она облегченно выдохнула, когда Томас наконец закончил с поисками и вручил ей какой-то белый конверт, предлагая его вскрыть. Ее сердце пропустило один удар, ведь с недавних пор у нее не самое лучшее впечатление от белых конвертов, но она послушно вскрывает его, доставая содержимое.

Ее взору предоставляются два билета, только пока она не успела разглядеть куда, хотя ей было очень любопытно. Ее и без того большие глаза расширяются, едва завидев слова «Мексика, Мерида». Держа двумя пальцами билеты, она бросается на шею Уилсона, поджав ноги и радостно визжа.

Кажется, ее счастью нет предела: уже давно она мечтала об отпуске, желая придаться лежанию на пляже, босыми ногами ступать по белому песку, прислушиваясь к новым приливам океана, волны которого прибивали бы к берегу. Ей давно надоела эта серая рутина, хотя она была необычайно рада жить в Бостоне. Здесь даже было намного лучше, чем в Лос-Анджелесе, хотя ей понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к здешнему климату.

— Томми, я тебя просто обожаю, ты знал это? — все также радостно пела она.

— Да, но не прочь бы слышать это каждый день, — втягивает ее в поцелуй.

— С таким мужчиной хоть по сто раз на дню, — запрыгивая на Томаса и обвивая его бедра ногами, приговаривает та.

Глава 70

Палящие лучи солнца оседают где-то за горизонтом города Прогресо,