Она отрывает взгляд от его спящей фигуры и на цыпочках идет в ванную комнату, которой, как она смутно помнит, пользовалась очень поздно прошлой ночью. В зеркале она выглядит в целом довольно презентабельно. Высушенные феном вчера утром волосы не слишком растрепались, несмотря на все последующие приключения. Она вновь выдавливает в рот зубную пасту и полощет рот водопроводной водой. Затем собирает волосы в хвост и находит в шкафчике баллончик дезодоранта.

Когда она возвращается в спальню, Миллер уже не спит. Он улыбается ей.

— Доброе утро, — говорит он и вытягивает руки над головой. Теперь его татуировки видны ей полностью. Это какой-то кельтский узор. Могло быть и хуже.

— Мне пора, — говорит она, беря в руки сумочку.

— Куда?

— На работу, — отвечает она.

— Господи, вы это серьезно? Вы же не думаете, что ваша начальница откажется дать вам выходной?

Либби задумывается. Конечно, она даст ей выходной. Но такие вещи не в привычках Либби. Сама мысль об этом заставляет ее нервничать.

— Нет, — говорит она. — Я хочу пойти на работу. У меня важный день. На сегодня запланировано несколько встреч с клиентами.

— Вы не хотите подводить людей?

— Я не хочу подводить людей.

— Слушайте, — говорит он, откидывая простыню. Взору Либби предстают красно-синие боксерские шорты и крепкие ноги регбиста, — дайте мне тридцать секунд, и я пойду с вами.

— Вы, случайно, не знаете, где мой телефон? — спрашивает она.

— Понятия не имею, — отвечает он, вставая с кровати и натягивая брюки.

Его волосы всклокочены. Борода тоже. Либби с трудом сдерживает улыбку.

— Не хотите посмотреть на свое отражение в зеркале?

— А нужно? — он выглядит сконфуженным.

Она думает о времени и говорит:

— Нет. Все в порядке. Давайте отыщем наши телефоны и уйдем отсюда.

Либби берется за дверную ручку и поворачивает ее вниз. Дверь не открывается. Либби повторяет попытку. Та опять не открывается. Она пробует еще четыре раза. Затем поворачивается к Миллеру и говорит:

— Она заперта.

После того вечера, когда я упал в реку, Дэвид продержал Фина в его комнате всю неделю. Целую неделю. В некотором смысле я был даже рад, потому что не мог смотреть Фину в глаза. Да, он толкнул меня в реку, но то, что сделал я, было в сто раз хуже.

Главным образом я просто молча страдал. Меня мучили угрызения совести, сожаление, ярость, беспомощность и тоска по нему. Еду Фину приносили прямо в комнату и дважды в день выпускали в туалет. При этом его отец стоял за дверью, скрестив руки на животе, как злобный вышибала в ночном клубе.

Атмосфера в доме в те дни была тяжелой и непонятной. Она исходила от Дэвида. Он излучал ужасную темную энергию, и все опасались злить его, включая меня.

* * *

Однажды, пока Фин отбывал свое заключение, я сидел с Джастином в саду, сортируя вместе с ним травы. Я бросил взгляд на заднюю часть дома, на его окно.

— Вам не кажется, что это плохо, — спросил я, — то, что Дэвид запер Фина?

Джастин пожал плечами.

— Он мог убить тебя, приятель. Ты мог утонуть.

— Знаю. Но он же меня не убил. Я жив. Это так… нехорошо.

— Согласен, я бы так, наверно, не поступил, но ведь я не отец и не знаю, каково это — иметь детей. Полагаю, Дэвид просто «делает свою работу».

Говоря эти слова, Джастин пальцами изобразил в воздухе кавычки.

— Свою работу? — сказал я. — Это как понимать?

— Ну ты знаешь, хочет контролировать абсолютно все.

— Я ненавижу его, — сказал я, и мой голос неожиданно сорвался.

— В этом мы с тобой единомышленники.

— Почему вы не уезжаете?

Сначала он посмотрел на меня, затем бросил взгляд на заднюю дверь.

— Я собираюсь уехать, — прошептал он. — Но только никому об этом не говори, обещаешь? Есть одна ферма. В Уэльсе. Я узнал про нее от одной женщины, которую встретил на рынке. Хозяева ищут кого-то, кто мог бы разбить там аптекарский огород. Там все будет примерно как здесь: бесплатное питание, проживание и все такое прочее. Но никаких повелителей-мудаков.

Он снова закатил глаза и кивнул на дом.

Я улыбнулся. Повелитель-мудак. Хорошо сказано.

— И когда же?

— Скоро, — ответил он. — Очень скоро. — Он посмотрел на меня. — Не хочешь составит мне компанию?

Я растерянно заморгал.

— В Уэльс?

— Да. В Уэльс. Ты можешь стать моим маленьким дружком-учеником.

— Но мне всего четырнадцать.

Он ничего не сказал, просто кивнул и продолжил связывать травы в пучки.

Смысл его предложения дошел до меня не сразу. Джастин приглашал меня в Уэльс не для того, чтобы я стал его маленьким дружком-учеником; он приглашал меня не потому, что нуждался во мне. А потому, что думал, что там мне будет безопаснее, чем в моем собственном доме.

* * *

Джастин исчез через два дня. Он никому не сказал о своем отъезде и ушел на рассвете, так рано, что даже Дэвид еще не успел проснуться. Поскольку из того, что случилось с Фином, я извлек хороший урок и знал, как важно держать язык за зубами, я не стал никому рассказывать о ферме в Уэльсе. У меня сложилось впечатление, что Джастин не хотел, чтобы кто-то знал, куда он уехал. В тот же день, спустя пару часов, я зашел в его комнату. Он появился в доме с малым количеством вещей, а ушел с еще меньшим. Я подошел к подоконнику, где в ряд стояли все его книги.

«Современная книга колдовства и заклинаний».

«Викка для начинающих».

«Викканская книга травяных заклинаний».

Я был уверен, что он нарочно оставил их мне. Я выглянул в коридор и, убедившись, что поблизости никого нет, сунул книги под джемпер.

Я уже было собрался убежать обратно в свою спальню, когда увидел на его тумбочке еще кое-что. Что-то маленькое и пушистое. Сначала я подумал, что это дохлая мышь, но нет. Это оказалась кроличья лапка на цепочке. У меня мелькнула смутная мысль, что это что-то вроде приносящего удачу талисмана, как вереск и четырехлистный клевер. Сунув ее в карман, я быстро вернулся в свою спальню, где спрятал все свои находки под матрас.

* * *

Я все время ждал, что Джастин снова даст о себе знать.

Позже, после того, как были обнаружены тела, и полиция начала расследование и пыталась выйти на след «трагически пропавших детей», я все ждал и ждал, когда Джастин внезапно появится в шестичасовых новостях, чтобы рассказать о своей жизни в нашем в доме, о том, как Дэвид Томсен запирал своего сына-подростка в спальне, как приказывал, что нам есть и какую одежду носить, куда нам можно ходить, а куда нельзя.