Она не знала.

– В ушах у меня шумит… Или тут… море? – прошелестел Сергей.

И правда, шепот моря стал гораздо ближе. Прежде Алене казалось, что это деревья встряхивают ветками, но теперь она поднялась на ноги и пошла туда, откуда доносился звук.

Стоило ей пройти несколько шагов, как она едва не заступила в воду. Спокойно и упорно, море катило свои волны прямо тут. Словно они и не уходили от него по меньшей мере час!

Море не подкрадывалось, как это бывает в прибрежных городах, когда из воды виднеются деревья, кусты и остатки фундамента. Оно просто дышало совсем рядом, но куда делся тот клочок суши, по которому они брели? И многометровые сосны, и раскидистые ели пропали, будто бы их и не было никогда.

Алена припустила обратно бегом.

– Море! Слышите море? Оно уже здесь, вот за этими деревьями! Оно догоняет нас! Нельзя оставаться, надо идти вверх по реке, Надежда, милая!

– Но это невозможно.

– Здесь все возможно. Или вы настаиваете, что будете сидеть тут и смиренно ждать, пока море поглотит вас с головой?

– Утонуть? Утопиться?

Со стороны Сергея послышался глубокий, громкий вдох, полный паники. Лорд смотрел на Надежду, не отрывая глаз. Видно было, что он остается с ней в любом случае, и у Алены перехватило дыхание от этого взгляда.

– Ну уж нет, – решила Бабушка. – Любая судьба, но только не это.

Она последовала примеру Алены и отправилась лично убедиться в том, что само море преследует их. Алена снова повернулась к Сергею:

– Видишь, остров все-таки опускается.

– Или море поднимается.

– Но так стремительно и тихо?

Сергей улыбнулся. Видно, у него уже не осталось сил, чтобы говорить.

В лесу быстро темнело. Было уже не понять, то ли снова собирается дождь, то ли так внезапно наступает вечер.

– Готово, – сказал Лорд.

– Нужны еще одни сани, – решила вернувшаяся Надежда. – Вместе мы ребят положить не можем.

Они принялись за вторую волокушу. Алена достала из заднего кармана джинсов красные грабельки, продела их в оставленную мастером петлю из веток, а в дырочку на ручке граблей протянула Надеждин шелковый шарф. Он был прочным, но слишком коротким, чтобы как-то закрепить его для Федора. Значит, потащит сама.

Она подхватила Лизу под мышки – девочка оказалась далеко не такой невесомой, как представлялось Алене, – и уложила на переплетенные ветви. Сергей, как верный рыцарь юной дамы, удовлетворенно вздохнул.

– Может, пойдете уже? – предложил он.

– Пойдем все вместе.

– Разведаете пока. Я-то что…

– Ничего, – отрезала Алена. – Пойдем только все вместе.

Пока остальные занимались второй волокушей, Алена гуляла от Сергея до моря и обратно и размышляла о том, как ей повезло, что в компании оказались представители старшего поколения – рукастые и практичные. Сама она вряд ли придумала бы, как транспортировать Шамана и Лизу, а даже если бы придумала, не смогла бы сплести «носилки».

«Буду знать на будущее», – сказала она себе и тут же прикусила язык: какое будущее?

Пока время не совсем еще поджимало, можно было поразмышлять о словах Бабушки. Четыре стихии. Ветер, стихия воздуха. Вода, по которой они прибыли сюда. Шаман еще едва не утонул. Огонь, поразивший Лизу. Земля, если считать землей кисельные берега молочных рек.

Что остается им? Какая стихия нападет следующей? Может, ветер, оставшийся без жертвы.

Земля… родная стихия, которую мы привыкли считать самой надежной? Почему она так стремительно съеживается, уступая воде?

Почему Алатырь – горючий камень? Его надо будет поджигать? Хорошо, что у Лизы в кармане джинсов есть спички.

Ответов ни на один вопрос не было.

– Послушай, Сереж, – обратилась она к Шаману. – Ты вот говоришь, что много читал. А стихий вообще всего четыре? Вон Бабушка говорит: вода, воздух, земля и огонь, да? Или мы о чем-то забываем?

Сергей охотно отозвался:

– Ой, об этом написаны целые библиотеки! Китайцы вообще к стихиям относят металл и дерево, а в Японии в некоторых направлениях буддизма пятой стихией считают пустоту. – Он призадумался. – Думаешь, мне поэтому так пусто?

– Нет, – выпалила Алена. – Конечно, нет. Еще какие взгляды есть?

– Ну если исходить из самого понятия «пятая сущность», или «квинтэссенция», так принято называть душу мира, творческую стихию. Не знаю, что это тебе дает.

– Да ничего, похоже…

– Если только не считать, вслед за некоторыми умниками, что квинтэссенция мира – это и есть человек… А по Аристотелю и прочим праотцам, так пятый элемент называется эфиром. Из эфира состоят небесные тела, они вечны и все время вертятся по кругу, в отличие от наших четырех стихий.

– Спасибо. Уже загрузилась.

Алена села рядом с Сергеем. Похоже, нападения со стороны пятой стихии, чем бы она ни была, ожидать не приходилось. Ну и хорошо, с этими четырьмя бы разобраться.

– Все, – отчитался Лорд, подтаскивая еще одну волокушу к Шаману. С помощью волка он перевалил бездвижное тело на импровизированные сани. Алена вытащила из Лизиных джинсов ремень и приладила его к передней части волокуши.

– Поехали?

Федор попытался ухватить ремень зубами, но ему приходилось пятиться, чтобы тащить волокуши. С его небольшим пока опытом волчьей жизни выходило неуклюже.

– Давай я, – вызвался развеселившийся Лорд.

Он и повез Шамана. Тянуть за собой волокуши по твердой земле было, конечно, не так легко, как везти сани по снегу. Однако другого выхода не было: и Сергей, и Лиза стали очень тяжелыми. Зато теперь можно было продвигаться без боязни уронить свою ношу.

Сгущавшиеся сумерки тоже мешали идти быстрым ходом.

– Хорошо хоть, что Федор видит в темноте, как волк, – отдуваясь, сказала Алена.

– И что змей тут мы покамест не замечали, – с ненатуральной жизнерадостностью поддакнула Бабушка.

Федор бежал впереди, сверяясь с течением белой реки и стараясь отводить отряд подальше от коварных берегов с квакающей розовой слизью.

Сзади настойчиво и неумолимо шумело огромное море. Видно, мало было ему его нынешнее обиталище и оно завидовало крошечному лоскутку суши, на котором затерялись шесть душ.

Алена и Лорд тянули каждый свои сани, а Бабушка все время курсировала от одних к другим, проверяя состояние «пассажиров». Пока оно было неизменным.

– Если остров погружается в воду, это же вначале по краям, – высказалась еще Алена. – Значит, мимо его центра мы точно не промажем!