И вскоре после просмотра записи и принятия новых ориентиров он окончательно растопит все сомнения в решении уничтожить компромат – не только потому, что это правильно, а еще и из‑за стыда. Она будто бы изменила ему, но ему хочется закрыть на это глаза и жить дальше, а без доказательств этого и вовсе, считай, не было. Накручивать дальше слои обвинений в огонь конфликта он не хочет – слишком устал и вымотался от этого, а на фоне великой трагедии жертва ради сохранения семьи не такая уж и большая.

А дальше? Дальше он будет отличным мужем и отцом ради отличной семьи. И вот полный упрямства Нил готов сделать все, лишь бы не повторить судьбу отца, который думал о себе больше, чем о Софии, маме Нила. Она страдала от этого, а семья была развалена, извращена, и сыну приходилось делать все, лишь бы мама была счастлива. К сожалению, ему так никто и не сказал, что София была плохой мамой, той самой королевой драмы, чьи поведение и характер делали сына виновным, а он, желающий добра и любви, реагировал самым разрушительным для себя методом.

И вот все повторяется. Нил будет думать о жене и сыне больше, чем о себе и своих чувствах, страхах и прочем, что ранее почти оттолкнуло Лилит от него. Он научится – просто должен научиться на ошибках, сделать выводы и, если надо, рискнуть всем, но стать лучше, чем те, кем ранее были он и его отец. Иначе… Иначе грош ему цена, и, следовательно, трагичное одиночество и самобичевание будут заслуженным наказанием, страх перед чем дает ему безграничные силы. Такова роль Нила, другой он и не знает.

Но сейчас, на пути к той вышеупомянутой боли и переменам в его ориентирах, Нил оставил Лилит, взглянув глазами живой надежды, что заслужит ее любовь снова.

Лилит с особой улыбкой взглянула на Холда и Нору, которые все так же были в дальней палате, что‑то очень активно обсуждая. Даже не верится, что она видит их в такой добродушной обстановке, да и сам Холд ей более не кажется тем черствым стариком, ворчание которого считалось уже чем‑то естественным. Но пришла она не к ним, а к своему сыну – и, не попавшись на глаза Холду или Норе, Лилит аккуратно вошла в комнатку. Максим лежал на животе, раскинув хаотично ноги и руки, он выглядел будто бы и не тронутым событиями ребенком, чьи сны куда лучше реальности. Максим всегда спал крепко – фиг растолкаешь, при этом был любителем ворочаться и даже иногда лунатить. Видеть его таким здесь и сейчас – это бальзам на душу, настоящее сокровище всей ее жизни. Наверное, если бы он не решился вдруг сам проснуться, то Лилит так и сидела бы на одном месте, дожидаясь его естественного пробуждения.

– Ну, как спалось? – добро и очень заботливо обратилась она к Максиму, сев на кровать у его ног.

– Отлично.

– Кошмаров не было?

– Не‑а. – Максим лениво потирал глаза, после чего отекшее лицо уставилось на маму. – А где Нора?

– Она с дедушкой Холдом.

– Она в порядке?

– Да, она жива и здорова – и все благодаря тебе, юный искатель приключений. Тебя бы отругать за вылазку и вашу с Норой авантюру…

– Так вы с папой уже отчитали нас, забыла?

– Все я помню! Да вот только думаю, что, может, еще разок тебе напомнить, а потом и еще, что брать чужое неправильно, а детям оружие вообще‑то запрещено.

– Да ладно, мам, я уже все понял. Да и где мне еще взять пистолет, кроме как здесь? Вернемся домой – и там все, вновь школа и скукота.

– Во‑первых, молодой мой любимый человек, в любом случае нельзя, даже выкинь эту мысль, пока тебя не обучат управляться с ним и пока не разрешат, причем кто‑то из взрослых, а именно я или твой отец. Официально не разрешат.

– Ну мам!..

– Давай вот не мамкай, а слушай. Потому что будет «во‑вторых», и тебе оно, наверное, даже понравится. На какое‑то время мы остаемся здесь, на этой базе, на этой планете.

Впервые с момента пробуждения Максим нахмурился и прилично более обычного вник в услышанное. Удивленный взгляд вцепился в Лилит, на что та чуть сбавила обороты и принялась готовиться к тому самому, очень важному разговору с сыном, избегать которого ранее у нее получалось слишком долго. Лилит пригладила рукой волосы Максима, поправила толстовку, осмотрела его руки – в общем и целом потакала волнению. Но она взяла себя в руки, встала с кровати, поставила стул и села ровно напротив Максима. Градус серьезности возрос со всех углов.

– Я буду говорить с тобой прямо, по‑взрослому и серьезно. – Максим хмурил лоб, Лилит же аккуратно подбирала слова: – Ты наверняка заметил, как за последние несколько месяцев я отстранилась от тебя. Это было неправильно с моей стороны, так не должно быть между мамой и сыном, и отныне я такого себе не позволю. Я не горжусь этим, даже порицаю себя за такое проявление слабости. Но была причина, почему я так поступила, пусть и не должна была. Заключается она в том, что у тебя могла быть сестра.

Лицо Максима в этот момент выразило то самое детское непонимание отношения к услышанному.

– Я была беременна. К сожалению, так случается, что… организм штука сложная, бывает, что просто не получается – и все. В этом никто не виноват, но подобное очень тяжело воспринимать родителям.

– Ты не сможешь иметь детей? – очень уж интуитивно спросил Максим, все еще осваивая услышанное.

– Это не совсем так работает. Но я не заболела или что‑то такое, просто произошло… то, что произошло. Физически я здорова, но в таких моментах работает психологический фактор. И мне это очень трудно далось пережить, поэтому я отстранилась, поэтому чуть не потеряла тебя. А главное – я говорю это тебе, потому что, во‑первых, хочу, чтобы ты знал, что между нами более не будет секретов или недосказанности, я хочу быть честной с тобой, как и ты можешь быть честным со мной. Есть причина – есть следствие. Это важно знать, и пусть это будет примером и уроком. Во‑вторых, что куда более важно: Максим, мы пока никуда не улетаем. Так случилось, что нам придется остаться на «Фелисетте», потому что нужно помочь научной группе создать лекарство от одной болезни. Она очень и очень опасна, но про это куда лучше потом расскажет дедушка. Мы должны будем тут жить некоторое время, а значит, это место будет нашим домом, который надо будет обустроить и охранять. Впереди нас всех ждет очень и очень много работы, и я прошу тебя отнестись к этому серьезно. Мы все тут – одна большая семья и должны не просто доверять друг другу, но и поддерживать и помогать, а еще выполнять обещания и приказы. Вот в этом я искренне надеюсь на тебя, что ты оставишь свои игры, баловство и развлечение. Очень не хочется отнимать у тебя беззаботное детство – правда, не хочется, но по‑другому никак. Так сложилось, что надо взрослеть, брать и нести ответственность. Ты мужчина, как и твой отец, а значит, на тебе роль защитника. Я очень рассчитываю на твое благоразумие, потому что ты самый лучший и умный мальчик из всех. Но нужно свой пыл умерить и взяться за ум.

– Так будет теперь всегда? – Поток информации удалось не растерять с трудом, но Максим схватывал прилично быстрее ожидаемого.