– Ну что ж, нет так нет, – смирилась НадеждаНиколаевна. – Я только хотела спросить – это ведь ваш сын первый развстречался с агентом из «Простора»?

– Мой сын? – Вассерман горько рассмеялся. –Вы так говорите только потому, что не знаете Вениамина! Чтобы мой сынчто-нибудь сделал самостоятельно? Ему уже, извиняюсь, пятьдесят лет, но онсамостоятельно разве что ходит на горшок! К этому, слава Богу, мы с покойнойженой его все же приучили. Он не может себе самостоятельно налить чашку чая!Если его не проверить, он обязательно уйдет из дома без шарфа и перчаток!Встречался с агентом? Нет, вы его точно не знаете!

Проводив Вассермана и закрыв за ним дверь, НадеждаНиколаевна взяла список клиентов покойной Татьяны и красным фломастером провелав нем жирную черту.

– Вассермана спокойно вычеркиваем, – сообщила онаСтасу. – Я уверена, даже если в агентство приходил его сын – это не нашчеловек. Даже если отец не совсем к нему справедлив, ему уже пятьдесят, крометого, я не сомневаюсь, что он – точно такой же Вассерман, а значит, никак неподходит под описание убийцы. У него, конечно, есть внуки, но старик сказал,что они рассеяны по всему земному шару. Ну что ж, мы можем утешаться тем, чтоотрицательный результат – тоже результат и приближает нас к победе.

– Я все же хотел у вас спросить, – смущеннопроговорил Стас. – Откуда мне так знакома эта фамилия – Вассерман?

– Я, конечно, понимаю, здоровье у тебя отменное, –усмехнулась Надежда, – но кровь на РВ ты, наверное, когда-нибудь сдавал?

– Ну! – Стас покраснел.

– Так РВ – это и есть реакция Вассермана!

– Вот этого самого?

– Как раз не этого! – отмахнулась Надежда. –Он же сказал… Кто у нас там следующий?

– Какой-то Прокопчук, – прочитал Стас.

– Не какой-то, а какая-то, – уточнилаНадежда. – Елена Дмитриевна Прокопчук.

– Так это точно не он! – разочарованно проговорилСтас. – Точно не убийца!

– Нужно проверить. У Елены Дмитриевны может быть муж,брат, любовник, наконец… ведь она меняет однокомнатную квартиру надвухкомнатную, а это нехарактерно для одинокой женщины!

Они не успели завершить дискуссию, когда над дверью сновазазвучал Моцарт.

Надежда со Стасом устремились к дверям.

Стас загремел замками, и в квартиру вплыла странная особа.

Начать с того, что она была облачена в огромную, явно не поразмеру, норковую шубу, внутри которой ее вполне можно было потерять. Надворотником этой шубы виднелось сухонькое, бледненькое личико, с выражениемпривычного уныния, в обрамлении тусклых, неаккуратно уложенных волос.

Следующая странность заключалась в том, что, уже войдя вквартиру, гостья вдруг снова отступила за порог и надавила на кнопку звонка. Камерныйоркестр снова заиграл «Маленькую ночную серенаду», а на лице гостьи возникломечтательное выражение.

– Извините, – произнесла она наконец. – Такаямузыка… такая музыка… Прокопчук.

– Что? – удивленно переспросила Надежда. –Почему Прокопчук? Это Моцарт!

– Само собой. Это я Прокопчук, Елена Дмитриевна. Поповоду квартиры.

– Ах, ну да, конечно. – Надежда Николаевнаотступила в сторону и помогла гостье избавиться от шубы.

Под шубой Елена Дмитриевна оказалась действительно до тогохуда и тщедушна, что ее вполне могло унести сильным порывом ветра. Одета онабыла в длинную юбку удивительно унылого серо-школьного цвета и совершеннонеподходящий к ней дорогой кашемировый свитер, который был велик размера начетыре.

– Проходите, осмотритесь… – предложила Надежда,приглядываясь к посетительнице.

Все в этой женщине говорило о том, что Надежда ошиблась: нимужа, ни другого мужчины в ее жизни не присутствовало. Но тогда для чего онаменяет однокомнатную квартиру на двухкомнатную? И самое главное – на какиеденьги?

Стас снова приступил к обзорной экскурсии. Кажется, ему этоуже порядком надоело, тем более что новая гостья вела себя все более странно:вместо ожидаемого восхищения она шарахалась от всех роскошеств квартиры и то идело испуганно прикрывала глаза.

Наконец, когда экскурсия завершилась, Стас привел гражданкуПрокопчук на кухню и горделиво осведомился:

– Ну и как вам?

– Это ужасно! – с придыханием воскликнула дама,прижав руки к щекам. – Как вы можете жить среди такой пошлости?

– Чего? – обиженно переспросил Стас.

– Вся эта аляповатая роскошь! Весь этот ужасный кич!Все эти уродливые, безвкусные украшения! Если даже я приобрету вашу квартиру –в чем я не уверена, – мне все это придется переделывать, а это обойдетсяеще дороже!

– Переделывать?! – Стас едва не задохнулся отвозмущения. – Я в нее столько вбухал…

– Стасик, посмотри пока там, в ванной, – кажется,что-то капает… – проговорила Надежда, за спиной гостьи усиленно мигаясвоему «племяннику».

– Капает? – удивленно переспросил тот. – Какэто капает? У меня в ванной никогда не капает… Ах, ну да, капает! – Донего наконец дошли ее сигналы.

Оставшись на кухне вдвоем с Еленой Дмитриевной, Надеждапредложила ей:

– Не хотите выпить кофе?

Гостья согласилась. Правда, говорящая кофеварка заставила еевздрогнуть, но хороший капуччино с пышной пенкой примирил со всем остальным.

Гостья пила кофе, подозрительно оглядываясь по сторонам,Надежда же украдкой разглядывала ее.

В Елене Дмитриевне Прокопчук все было какое-топротиворечивое. Все напоминало лекции в жилконторах советского времени подназванием «Стамбул – город контрастов».

Так, на худых, неухоженных руках без признаков маникюракрасовалось полдюжины колец и перстней с драгоценными камнями. Тощая, бледнаяшея торчала из выреза дорогого кашемирового свитера. Даже во взгляде быликакие-то постоянно меняющиеся выражения – то самоуверенность, то растерянностьи испуг.

Один из перстней соскользнул с пальца Елены Дмитриевны, онаедва успела поймать его, прежде чем он упал в кофе. Тут Надежда поняла, что всеэти перстни и кольца велики Елене, как и ее шуба.

Видимо, во взгляде Надежды промелькнуло удивление, потомучто гостья раздраженно объяснила:

– Все время сваливаются… так потерять можно. Надо будетотдать в переделку!

– Вы, наверное, очень сильно похудели? – спросила Надеждас завистью. – А я вот никак не могу! Всякие диеты перепробовала – и всевпустую!

– Похудела? – переспросила Прокопчук. – Даничего я не похудела! Это тетя моя была полная женщина!

– Тетя? – удивилась Надежда. – Какая тетя?

– Да родная моя тетка! Она мне все это оставила!