Здесь вовсю бурлила жизнь! Вот так нахально, под носом у советского командования! Сколько же подобных тайн еще хранили в себе потайные уголки Третьего рейха? Под лестницей переминался часовой в форме воздушно-десантных войск, с маскировочной сеткой на шлеме. Двое военных без оружия перетаскивали ящики с тяжелой тележки к зачехленным штабелям с аналогичной тарой. Третий скатывал брезент с ящиков. За действиями этой троицы наблюдал приземистый унтер-офицер с кобурой на поясе. Поодаль стояли еще двое, что-то обсуждали — в черной эсэсовской форме, с автоматами «МР-40» на ремнях. На другой стороне площадки просматривалась еще пара часовых. Рядом с насыпью стояли зачехленные мотоциклы с люльками, средняя командирская машина «Хорьх-901», окрашенная в камуфляжные тона, отдаленно напоминающая советский «ГАЗ-64». В двигателе возился шофер. Павел озадаченно почесал ухо. Куда тут можно ездить? От горы к горе? Или объект еще крупнее, чем кажется?

За «Хорьхом» стояло еще одно «чудо» германской технической мысли — многоцелевой полугусеничный тягач «NSU НК-101» сверхлегкого класса — странная помесь мотоцикла и артиллерийского тягача. В маленьком кузове дожидались своей очереди на разгрузку черные оцинкованные ящики.

Послышался гул — и с левого берега на мост въехал несуразный автомобиль-амфибия, напоминающий корыто на колесах. С подобными штуками Верест сталкивался на Кавказе. Плавающие легковые автомобили, призванные заменить мотоциклы с коляской для разведывательных подразделений, — но и те и другие оказались малопригодными для условий Восточного фронта. Двигатель амфибии «VW-166» устанавливался в кормовой части корпуса. Кузов машины был цельнометаллический, герметичный. Машина могла перевозить не больше четырех пехотинцев с личным оружием, а если больше, то черпала воду, тонула. С бездорожьем эта штука справлялась, но на шоссе развивала небольшую скорость, то есть уходить на ней от погони крайне не рекомендовалось.

В машине находились трое солдат. Амфибия прогрохотала по мосту, спустилась с асфальтированной площадки. Медленно проехала мимо часовых на дальней точке. Пассажиры перекинулись с ними парой слов, приветливо помахали. Похоже, в этом урочище все друг друга знали. Она остановилась под горой, посреди стоянки, и из нее высадились военные в комбинезонах со штурмовыми винтовками. Двое в черном неспешно направились к ним.

— Командир, все это, конечно, крайне живописно, — проворчал Звягин, — но не грех бы это дело обойти и подумать, как переправиться через реку.

— Прикинем на себя наряд фашистского стрелка? — задумался Котов.

— Добровольно не отдадут, — усмехнулся Верест. — Да и сдается мне, товарищи офицеры, что гарнизон тут небольшой, все знают друг друга в лицо. Но к той горке у нас определенно интерес…

— Поезд там, товарищ капитан… — сглотнул Окулинич. — Мертвой бабушкой клянусь, он там… Загнали в самый край секретного объекта и перекрыли ему дорогу назад… Спрашивается, зачем?

«Чтобы свои по следу не пришли, — подумал Павел. — Успешная операция господина Леманна по изъятию немецких же ценностей…»

— Почему же река не представляет для них опасности? — задумался Звягин. — Ведь по реке можно проникнуть в самое логово…

— Версия крутых порогов тебя устроит? — ответил капитан. — Пороги на западе, пороги на востоке, никакое судно по реке не зайдет…

Все одновременно навострили уши. Потеряли бдительность, забыли, что это «общественное» проходное место! За спиной заскрипела дверь, раздалось покашливание. Отхлынули все разом, прижались к стене, но разве это спасет? Вышел автоматчик в каске и камуфляжной накидке, широко зевнул. Мясистая физиономия выглядела заспанной. Смена часового? Он уловил посторонних боковым зрением, начал выворачивать голову. Какая незадача, право слово! В удар кайлом расстроенный Павел вложил не только всю силу, но и всю душу! Он ударил точно в макушку, с мощным замахом. Заостренный шип пробил насквозь каску, расколол черепушку. Немец успел охнуть, растопырил пальцы и как-то даже присел. Удивленные глаза сбежались в кучку, хлынула кровь из-под шлема. Он повалился боком, тряхнул ногами.

Поздно, их заметили! Взвизгнул часовой у подножия лестницы, скинул с плеча автомат. Окулинич повалил его с первой же очереди. И воцарилось что-то несусветное. Оперативники бросились обратно к каменному заборчику, дружно залегли. Внизу бегали люди в форме, начали беспорядочно стрелять. Оперативники ударили залпом, кто из «ППШ», кто из «ППС». Павел оказался справа, выдернул гранату, бросил вниз. За ней еще одну — подальше. Взрывом разнесло мотоцикл, задница водителя осталась торчать из капота, но уже не подавала признаков жизни. Шквал огня сметал с открытой площадки все живое. Экипаж амфибии оказался расстрелян в считаные секунды. Выл подстреленный в живот раненый, царапал асфальт ногтями. Валялись мертвые тела с разбросанными конечностями. «Люди в черном» залегли за искалеченным тягачом, отстреливались из «МР-40». Безоружные «грузчики» опрометью бросились к штабелям, с которых живописно свешивался их товарищ с кровоточащей головой. Звягин срезал их одной очередью, оба покатились, как березовые чурки. Приземистый унтер-офицер исполнял какой-то дикий гопак, увертываясь от пуль, бил навскидку из служебного «вальтера». Физиономия его выражала панический ужас. Первая пуля попала ему в плечо, заставив завертеться юлой. Вторая перебила колено, и он повалился, выронив пистолет. Третья вошла в голову, избавив от мучений…

— Командир, что делать? — выкрикнул Звягин. Он отполз от загородки, менял магазин, лежа на спине. — Надо уходить…

Верест покосился на дверь, оставшуюся за спиной. Эх, не проворонить бы очередное нашествие… Окулинич опередил его, не вставая с пола, вытянул ногу, носком подцепил дверь, распахнул ее. В черное чрево подземелья полетела граната, рванула где-то на лестнице. Нормальная профилактическая мера, секунд двадцать есть в запасе…

— Нельзя нам обратно, мужики! — крикнул Павел. — Отрежут все выходы, останемся навсегда в этой горе! Вперед надо пробиваться! К амфибии!

Сказано — сделано. Все дружно перенесли огонь по людям в эсэсовской форме, засевшим за тягачом. Первый отвалился, взмахнув руками. Второй пустился наутек, отстреляв все патроны, — смешно, но ему удалось провалиться в «слепую» зону…

В безжалостной мясорубке уцелели только часовые на дальней стороне. Они залегли за камнями, стреляли короткими очередями. Окулинич первым скатился с лестницы, швырнул «лимонку», а сам предусмотрительно рухнул за мертвого десантника. Граната перелетела через амфибию, разорвалась с недолетом. Но охранники попрятались за камни. Покатились остальные — возбужденно кричали, прыгали через ступени. Запас гранат еще оставался, но хотелось бы тратить их разумно. От двух избавились, добавив дымовую завесу. Автоматчики пятились через дорогу, пытались раствориться в кустах. Котов первым запрыгнул в амфибию, взлетел на заднее сиденье, расставив ноги, принялся с высоты нашпиговывать кусты свинцом. В кого-то попал, судя по радостному смеху.

— Котов, кретин, ложись! — заорал Павел, запрыгивая на водительское место.

Влетели остальные, попадали на жесткие сиденья. Ключ остался в замке зажигания, двигатель работал, экипаж не успел по прибытии заглушить мотор.