Работа в компании Anglo

Мы считаем, что коллективные переговоры - хорошая альтернатива уличным боям и революциям", - сказал Бобби Годселл, глава отдела производственных отношений Anglo в 1984 году. Он говорил об этом в конце года, когда десять чернокожих рабочих были убиты полицией и не менее пятисот получили ранения на шахтах Anglo во время забастовки по поводу требований о выплате заработной платы. За месяц до этого газета Johannesburg Star сообщила о тактике полиции:

Вчера в районе Велком была вызвана полиция, которая применила резиновые пули, слезоточивый газ и собак, чтобы разогнать толпы разъяренных работников шахты. В подразделении Уэлком три бронетранспортера, чихательная машина и около десяти полицейских машин направились к шахте вскоре после 14:00. ... . . К раннему утру в Мемориальную больницу Эрнеста Оппенгеймера поступило более 250 человек.

Star установила, что травмы "включали разрыв селезенки и печени, несколько проломленных черепов и потерю глаза в двух случаях". В годовом отчете Anglo за 1985 год "затяжные и трудные" переговоры описывались в двух коротких фразах, в которых не упоминалось о смертях: "Они включали в себя проведение законной забастовки. Хотя забастовка была непродолжительной, она характеризовалась запугиванием и насилием, в результате чего несколько работников получили травмы". Автором статьи в Star была Кэролайн Демпстер, корреспондент газеты по трудовым вопросам и единственный журналист, решившийся отправиться на золотые прииски, чтобы рассказать о забастовке. На одном из золотодобывающих предприятий Anglo в шахтах ее и фотографа задержали вооруженные сотрудники службы безопасности и обвинили в незаконном проникновении на территорию. Их отвели к начальнику шахты и продержали два часа на допросе. У фотографа конфисковали пленку. Дальше было больше. После посещения больницы Англо администратор сказал ей, что ему угрожали увольнением за то, что он рассказал прессе о травмах.

Мисс Демпстер позже заметила: "Пострадало так много людей, что я задалась вопросом: если такова цена промышленных отношений Anglo American, то стоит ли она того? За два года освещения трудовых споров ее поразили два аспекта работы персонала Anglo. Во-первых, руководителям шахт, многие из которых говорили на африкаанс, было трудно проводить реформы, исходящие из головного офиса, и, во-вторых, сотрудники службы безопасности "были просто готовы избить чернокожих до полусмерти".

Ее восприятие столкнулось с медовыми тонами руководителей Anglo. Когда забастовка разрешилась улучшенным предложением по оплате труда, глава золотого подразделения Anglo Э. П. Гуш пребывал в поздравительном настроении:

Победой профсоюза и горнодобывающей промышленности стало то, что соглашение было достигнуто в столь поздний срок, несмотря на сложности с логистикой. В полдень воскресенья, имея в запасе всего несколько часов, необходимо было передать и разъяснить детали согласованного предложения примерно 75 000 рабочих на 23 различных шахтах и в 22 отдельных общежитиях, расположенных за сотни километров друг от друга.

Забастовка шахтеров 1984 года стала первым законным прекращением работы в отрасли и произошла всего через два года после официального признания зарождающегося Национального союза шахтеров (NUM). Она поставила Anglo перед дилеммой, которая легла в основу политики группы в области трудовых отношений. Как компания могла сдержать промышленные волнения и воинственность рабочих, которые наносили удар по яремной вене группы и страны, и при этом сохранить репутацию реформируемого и либерального работодателя? Самосохранение также диктовало необходимость дать чернокожим рабочим возможность развивать свои навыки, если мы хотим, чтобы бизнес и экономика развивались. По сравнению с другими, более консервативными горнодобывающими компаниями, AAC была несколько более прогрессивной в своей трудовой политике, хотя большинство изменений было сделано в ответ на военные действия чернокожих. Компания инициировала повышение заработной платы и улучшение условий труда на шахтах, призывала к отмене дискриминационных методов работы, а с начала 1970-х годов - к признанию профсоюзов. Тем не менее ее огромные прибыли от продажи золота и алмазов явно зависели от трудовой системы апартеида с ее законами о пропуске, контролем притока населения и политикой "родных земель". В кризисные времена Anglo без колебаний прибегала ко всей панораме принуждения и силы. Авторы получили доступ к ряду внутренних отчетов, подготовленных Горной палатой и отделом промышленных отношений Anglo American за последние десять лет. Вместе с интервью, проведенными в 1984-1986 годах с чернокожими шахтерами, они показывают удивительную последовательность жалоб рабочих на плохое жилье и питание в общежитиях, недостаточную зарплату, коррумпированный персонал, расистски настроенных и агрессивных белых начальников, гомосексуальное насилие и неоправданно опасную работу под землей. Контраст с заявлениями руководителей Anglo о заботливом прогрессе не может быть более ярким.

Ключ к примирению этих противоречий лежит не столько в обвинениях Оппенгеймера в лицемерии, сколько в понимании его позиции как крупного капиталиста в деформированном колониальном государстве. На протяжении почти сорока лет он использовал все имеющиеся в его распоряжении трибуны, чтобы утверждать, что "в долгосрочной перспективе страна, которая не позволит большинству своего населения наилучшим образом использовать свои возможности, не может надеяться на прогресс или процветание". Важнейшим условием было "создание и быстрое расширение класса образованных африканцев с западным образованием и сотрудничество с ними". Ведь, по его мнению, "прогресс - это европейская концепция, и традиционное африканское общество и образ жизни не могут быть с ней согласованы".

Уже в 1961 году, после резни в Шарпевиле, он говорил: "Anglo American будет искать пути адекватного признания более высоких навыков и повышения эффективности наших местных рабочих. . . . Если мы хотим достичь более высоких уровней производительности, необходимо уделять больше внимания способностям, личным потребностям, наклонностям и устремлениям отдельных африканцев". Десять лет спустя он заметил, что экономика расширилась до такой степени, что белое население не в состоянии ее обслуживать в рамках традиционной системы "цветных полос". К 1974 году он жаловался, что "руководство все больше и больше ощущает серьезные недостатки отсутствия эффективных [черных] лидеров, с которыми можно было бы договориться во время трудностей или конфликтов". В той же речи он сказал, что не верит, "что черные [африканцы] когда-либо будут вынуждены признать, что организация труда, которая является правильной и необходимой для белых рабочих... не подходит для них. Черные рабочие, как и белые, должны быть организованы в профсоюзы".

Зак де Бир развил эту тему более политически. Если цель - сохранить систему свободного предпринимательства в Южной Африке, поскольку она выгодна и руководству, и рабочим, то, несомненно, необходимо создать совместные институты, которые позволят обеим сторонам осознать свою общую цель, сделать предприятие успешным и дать каждому удовлетворение от достигнутых успехов".8 Стратегия становилась все более четкой. Стабильная, реформирующаяся Южная Африка должна быть сохранена, чтобы обеспечить дальнейшее процветание группы и ее акционеров. Гуманитарные принципы, которые Оппенгеймер носил на рукаве для международного