не комфортно. И её тело как-то неосознанно тянулось к Громову. Таня хорошо помнила, как безопасно с ним рядом. Неважно, на льду или вне него.

На этот раз Евгений ничего не ответил, недовольно нахмурившись и доставая из кармана черных спортивных брюк небольшой фонарь, что сумел выпросить у местного «завхоза». Следующие несколько минут они бежали, слушая шелест травы и листьев под ногами. И если Таня действительно пыталась разглядеть в темноте и свете фонаря хоть какие-то следы, указывающие на близость потерявшейся подруги, то Громов в определенный момент начал бежать просто на «автопилоте», подавляя громкий внутренний голос, истошно твердивший «вот она, рядом, поговори с ней нормально, скажи, что больше не можешь её видеть в компании других мужчин!».

– Таня, – Евгений резко остановился, вынуждая её сделать тоже самое, – давай поговорим?

Алексеева ошарашенно посмотрела на Громова, с трудом различая очертания лица в темноте. Свет фонаря был направлен куда-то в траву, которая начинала покрываться вечерней росой и едва заметно поблескивать.

– Ты уверен, что выбрал подходящее время? – с толикой раздражения поинтересовалась Таня, поражая и несколько обижая Громова и своей фразой, и своей интонацией. – Моя подруга пропала ночью, – скандировано произнесла она, – а ты…

Но закончить предложение уже не смогла. Глаза Тани округлились от ужаса, а сама она замерла с приоткрытым ртом.

– Что случилось? – встревожился Евгений.

– На моей ноге что-то сидит, – шепотом произнесла Таня, чувствуя, как немеют от страха губы.

Громов собрался посветить ей на ноги, но не успел этого сделать. Когда «нечто» зашевелилось, окончательно убеждая в том, что оно живое, Таня, забыв о всех недомолвках, обидах и ссорах, запрыгнула на Евгения. А он, имея изумительную реакцию и огромный опыт в плане «ловли» женщин, безошибочно поймал её и прижал к себе. Однако фонарь при этом пострадал, упав куда-то в кусты, и сразу же погас.

– Таня, – Громов отчего-то счастливо улыбнулся, крепче прижимая её к себе и чувствуя, как она дрожит. – Разве ты чего-то боишься, когда я рядом?

Адреналин, ударивший в голову, на несколько минут будто стер все обиды и плохие воспоминания про Женю. Таня обняла его за шею, уткнувшись носом в висок. Она вновь на этой высоте, что успела стать родной. Она в этих руках, которые никогда не дрогнут и не уронят. Она вновь окутана им. Его запахом, его энергетикой, его силой.

– С тобой ничего не боюсь, – прошептала, закрывая глаза.

Евгений понимал, что они стоят в лесу, практически в полной темноте, но ему не хотелось, чтобы это заканчивалось. Он держал родное, маленькое, хрупкое тело. Он держал свою Таню, которую не хотелось отпускать. Хотелось таким образом носить на руках всю жизнь, избавить от неимоверных физических нагрузок, от спортивного риска. Избавить от всего, что может её напугать или причинить вред.

– Ты плачешь? – удивился Евгений, повернув голову. Их лица оказались предельно близко. Таня чувствовала горячее дыхание, чувствовала, что его губы слишком близко. И сдержаться было уже невозможно, особенно учитывая недавний прилив страха, сменившийся полнейшим бессилием и воспоминаниями о том, как тяжело ей в последние месяцы. Как тяжело тащить за собой партнера. Как тяжело бороться с собственным телом. Как больно падать на гимнастическое бревно и лёд. Как много синяков на теле…

– Почему ты плачешь, Таня? – не понимал Евгений, борясь с желанием поцеловать её. Но она бороться с этим не стала. А точнее не имела для этого больше никаких сил. Таня несмело провела холодной ладонью по его щеке, а затем неумело, будто это был первый поцелуй, прильнула к губам Жени.

Он сразу же перехватил инициативу, углубляя желанное прикосновение и наслаждаясь нежными, чуть дрожащими губами Тани. Она запустила пальцы в его волосы, прижимаясь ещё сильнее и получая удовольствие от его напористых, тугих и таких уверенных губ.

Неизвестно, чем закончилась бы такая спонтанная близость, если бы Таня вновь не услышала шорох. Она разорвала поцелуй, чуть отстранилась и посмотрела вниз, но увидеть что-либо без фонаря было невозможно. Но такой сумрак в определенном смысле играл Тане на руку. Ведь Евгений не мог увидеть румянца, которым были залиты её щеки. Таня начинала осознавать, что она натворила. Но это «творение» было неимоверно хорошим и что-то внутри умоляло забыть обо всем, в том числе и о Ксюше, и вновь поцеловать этого мужчину.

Громов, чуть изменив положение Тани, смог достать телефон из кармана. Он посветил им вниз, откуда доносился шорох, а затем улыбнулся, увидев небольшого кролика, сидевшего среди толстых корней многолетнего дерева.

– А вот и тот, кто тебя напугал.

– Если бы я увидела его, то не бросилась бы тебе на руки, – улыбнулась Таня, наблюдая за маленьким животным, что смешно морщило нос.

– Спасибо тебе, маленький кролик, что позволил мне вновь взять Татьяну на руки, – серьезно произнес Громов и услышал приятный для ушей и самолюбия смех бывшей партнерши.

– Можешь уже поставить меня на ноги, – несмело попросила Таня. Евгению делать этого крайне не хотелось, но пришлось повиноваться.

– Если здесь есть кролики, – с опаской начала Таня, одернув вниз олимпийку, – значит, есть и волки?

– В такой близости от домов местных жителей вряд ли, – качнул головой Громов, – но если бежать вглубь ещё минут тридцать, то…

– Ксюша! – опомнилась Таня, резко срываясь с места и доставая из кармана олимпийки свой сотовый, принимаясь светить им под ноги.

– Я почти уверен, что с ней всё в порядке, – снова произнес Громов, догоняя. – Вполне вероятно, что в лесу её и вовсе не было.

– На что ты намекаешь? – разозлилась Таня, останавливаясь на распутье. Тропинка в этом месте расходилась в две стороны.

– На то, что она могла разыграть тебя.

– Это слишком жестокий розыгрыш, она бы ни за что так не поступила.

– Брось, Таня, – начинал заводиться Громов, – я почти всегда оказываюсь прав. Ты это знаешь.

Таня действительно знала, что в своих суждениях Евгений практически не ошибался. Но среди его суждений было и то, что она – никто.

– Я предлагаю пойти налево, – сменила тему Таня.

– А я – направо.

– Знаешь, это многое объясняет.

– Да ну? – приподнял брови Громов, понимая, что их очередная ссора, кажется, практически неизбежна. Но Таню отвлек зазвонивший телефон. Евгений успел увидеть на дисплее имя «пропавшей» подруги.

– Ксюша? – голос Тани дрогнул. – Где ты? Где?!

Громов слышал, как из телефона доносится торопливая женская речь, но Таня уже не вникала в суть того, что ей говорили. Таня пустыми глазами посмотрела на Евгения, и тот понял, что и в этот раз оказался прав.

– Это отвратительный поступок, – сухо произнесла Таня вместо прощания и закончила разговор, игнорируя доносившиеся из телефона мольбы о прощении. – Идем домой, Женя.

Таня развернулась, гневно убирая телефон в карман и на мгновение забывая о том, что без него совсем ничего не видно. Внутри закипала злость на подругу, что хотела помирить их с Громовым, а также стыд за то, что он по итогу оказался в это втянут.

И за то, что он, черт бы его побрал, вновь оказался прав.

– Ничего не хочешь мне сказать? – самодовольно поинтересовался Евгений.

– Хочу. Отвали, – выдохнула она, торопливо перебирая ногами. – Если ты такой умный, зачем ввязался в это? Зачем пошел со мной, если знал, что это неправда?

– Не отпускать же тебя одну в лес! И тем более не отпускать в лес с Мельниковым или Ильей.

– Ты снова сделал это ради своей выгоды? Чтобы побыть со мной? – Таня резко остановилась.

– Тебя все разводят, а ты как слепой котенок на это ведешься! Сначала Куликов, теперь Ксюша!

– Себя! – крикнула Таня, поднимаясь на носки, желая достучаться до бывшего партнера. – Ты забыл внести в этот список себя!

Таня презрительно ткнула указательным пальцем в его твердую грудь и поспешила вернуться на базу. В определенный момент шаги сменились бегом. Она слышала, как бежит сзади Громов, желая догнать её. Обернувшись, чтобы оценить, насколько он близко, Таня запнулась о торчавший из земли корень дерева и упала.

– Под ноги смотреть всё ещё не умеешь? – недовольно, но с толикой тревоги в голосе, поинтересовался Евгений, присев возле лежащей на земле Тани. Сначала она хотела