молча кивнул. Глядя в персиковые глаза госпожи Ци Цзинцзин, невозможно сказать «нет».

— Старейшина Ци, этот человек, он живой или мёртвый?

— Человек? Это просто мертвец. В нём нет ничего человеческого. Он выбрал путь тьмы, а умерев, стал марионеткой. Хорошо, что его поймали, он мог натворить много бед. Надеюсь, скоро и его хозяин окажется на этом столе. Две пилюли очищения костей лучше, чем одна.

— Разве это не тёмный путь? Готовить из мертвецов пилюли?

— Тёмный путь — готовить их из живых. Малыш Вэй, это просто тварь, демоническое отродье. Ах, не говори Старейшине Ши, что я выпросила себе этот труп. Этот жадный старик будет ныть до конца времён.

Беспечная болтовня Старейшины Ци отвлекала. Аромат нагретых трав смягчал вонь гниющей плоти.

Этот мир жесток, мне нужно к нему привыкать.

Госпожа Ци Цзинцзин, я хотел позвать тебя на свидание.

Теперь точно не позову.

Глава 47

Свежий воздух беседки, аромат хвои и цветов, растущих в саду — везде таился запашок мертвечины.

Я сидел за низким столом в саду Старейшины Ци и думал о том, как из кучи травы, растёртых духовных камней, кувшина воды и протухших органов могла получиться крохотная таблетка размером с ноготь.

И почему, оставшись без своих органов, мертвец не перестал рычать?

Старейшина Ци сидела напротив и с аппетитом уплетала пирожки со сладкой фасолью. Я отказался. Фасоль была слишком красной и слишком скользкой.

Даже в чае Тринадцати трав мне чудился едва заметный запах тухлятины.

— Малыш Вэй, не пей слишком много, — с нежной улыбкой сказала мне Старейшина Ци. — Чай Тринадцати трав придаёт сил, но, если твоя ци неспокойна, он только сделает хуже.

Я кивнул и отставил чашку.

— Старейшина Ци, этот Вэй хотел бы спросить.

— Так спроси.

— Нам всегда говорили, что путь тьмы — неправедный и неверный. Говорили, сектанты ловят людей и превращают их в пилюли и микстуры. Когда дети не слушаются, их пугают сектантами. Не пора ли пугать детей идущими по пути Дао? Разве не делаем мы то же самое?

— Малыш Вэй, почему этот тухлый мертвец так сильно на тебя повлиял? Как ты можешь ставить нас рядом? Может быть, ты решил пойти путём тьмы?

Старейшина Ци говорила мягко, но я почувствовал себя неуютно. Я сложил руки в молитвенном жесте и протянул благостно, как буддийский монах:

— Секта Демонических куриц ищет нового предводителя.

Старейшина Ци хихикнула. Давление спало.

— Тебя они точно не примут! Малыш Вэй, я уже говорила, этот мертвец — вовсе не человек. Душа давно покинула тело, а тело — осквернено и принадлежит другому. Использовать эту тварь на пользу людям — великое благо.

Я кивнул.

— А тот уродливый сгусток? Который Старейшина Ци достала из его живота?

— Ты об этом?

На стол лёг бугристый камень ржавого цвета. Он сочился энергией, не похожей на духовную силу.

— Это духовное средоточие. Как у зверей. Тёмный путь коверкает меридианы и ломает даньтянь. Вместо него прорастают такие «камни». Очистив, их можно использовать.

— Демоническое ядро?

— Можно назвать и так.

— Это правда, что сектанты едят людей?

— Едят плоть, пьют кровь, поглощают энергию жизни — всё, что угодно, чтобы стать сильнее.

Я немного помолчал, а после поднял взгляд на Старейшину Ци и спросил:

— Стану ли я сильнее, если съем Старейшину Ци?

На мгновенье повисла оглушительная тишина.

Ци Цзинцзин рассмеялась, будто девчонка.

— Лучше съешь пирожок с фасолью. Он сладкий, все мальчишки любят сладости.

Я вздохнул. Пора уходить.

— Малыш Вэй, спасибо что пришёл и помог, — сказала Старейшина Ци на прощание.

По дороге до Звёздного пика я задумался.

Старейшина Ци сказала, нельзя пить чай Тринадцати трав, когда духовная энергия неспокойна. Но разве не этот чай мне прислали, когда я только-только оправился от отклонения ци?

Кто это был? Не помню…

Вернувшись в Летний дворец, я пошёл искать Ли Ю.

— Тупой идиот! Мусор! Отброс! Только и можешь, что портить бумагу! Так сложно запомнить простое слово? А здесь всё залил тушью!

Я заглянул в окно Зала усердия.

Ли Ю учил каллиграфии маленького злодея. Чжан Син выводил иероглифы под нескончаемый поток брани.

При мне Ли Ю был милым и капризным ребёнком. Какое изысканное двуличие.

— Зачем тебя взяли в Орден? Возвращайся в трущобы! К своей мамочке! Ах! Смеешь поднимать руку?!

Урок перешёл в свалку.

Я не стал спешить, чтобы разнять драку. Ли Ю старше и крепче, но духовное возвышение Чжан Сина чуть выше.

Уверен, Ли Ю получит хороший урок, может быть это заставит его быть осторожней.

Не торопясь, я отправился ко входу в Зал.

Когда я вошёл, они даже меня не заметили. Ученики катались по полу и безжалостно лупили друг друга.

— Что здесь происходит? — полюбопытствовал я.

Драка продолжилась, как ни в чём не бывало.

«Духовный ветер». Я собрал в ладонях духовную силу и резко выплеснул её в дерущихся. Чжан Син и Ли Ю разлетелись в стороны и замерли, уставившись друг на друга, как коты, облитые водой.

Пока дурная кровь горяча, бесполезно читать нотации.

Из носа Ли Ю текла кровь, глаз стремительно опухал. Чжан Син тоже выглядел помятым, но молчал и не поднимал глаз.

— Учитель! — очнувшись, заскулил Ли Ю. — Этот мерзавец говорил гадости про мою семью и даже обозвал мою матушку! Учитель, пожалуйста, накажите его!

Губы Чжан Сина дрогнули, но тут же сжались в тонкую полоску.

Я уже собирался уйти, но передумал.

— Один лжёт, второй боится открыть рот. И оба навлекают на Летний дворец неприятности, — я помолчал, выбирая для них наказание. — К утру вы пятьдесят раз напишите правила Ордена. Как закончите — продолжайте переписывать «Список благородных семей Западного царства».

— Учитель?! — Ли Ю не сразу понял, что поддержки не будет.

— Сто раз. Вы запишете правила Ордена сто раз.

Ли Ю, наконец, замолчал.

Маленький засранец. Как он посмел меня обмануть?

Меня не слишком беспокоили драки. Но Ли Ю не должен мне врать, а Чжан Сину пора научиться себя защищать. Когда сильный духом молчит, начинает говорить слабый.

Бесполезно было оправдываться перед Вэй Шуи, но теперь на его месте я.

Ах, демоны! Потом ещё объясняться с Ли Ю. Этот ребёнок опять начнёт прожигать меня взглядом.

Если подумать, Вэй Шуи был одинок. У него не было никого, кроме Ли Ю. У меня и того нет, и я изо всех сил цепляюсь за чужие привязанности.

Семья, ученики… Всё это собственность Вэй Шуи.

Настроение стало паршивым. Ещё этот мертвец… Когда я бросал его сердце в котёл, оно ещё билось. Бурое, липкое. Снова