— Тетя Клава, это я, Сухарев, — пробормоталон, — позовите Надю.

— Ах ты бандит, ах ты зверь такой, — начала вдругпричитать женщина, — из-за тебя она в больницу попала. У нее на лице такойсиняк. Бандит проклятый. Чтоб тебе пусто было. Это твои дружки вчера пришлирезать мою семью. Чтоб ты провалился, проклятый. Из-за тебя чуть внука моего…

Он положил трубку. Значит, Сириец нашел Надю в Киеве.Наверно, они ее мучили. Он закрыл глаза, прислонившись к стене. Они ее мучили.Он понимал, что обречен, понимал, что ничего изменить нельзя, понимал, что всекончено. Но где-то в глубине в нем все еще жил уголовник Сухой, который икличку свою заработал не потому, что его фамилия была Сухарев, а потому, что сдетства никогда не плакал, даже когда попадал в самые страшные переделки.

Он достал из кармана все свои деньги. Теперь они были ему ненужны. Сухарев оставил себе двести долларов, аккуратно отложив их в одинкарман. Он зашел на почту и спросил, можно ли перевести остальные деньги вРоссию. Ему долго объясняли, что нужно делать, но он ничего не понял. Тогда онкупил пять конвертов, вышел из здания почты, надписал на каждом конверте адрессанкт-петербургской квартиры Нади, купил марки, не забыв их наклеить, разложилвсе деньги в пять конвертов, затем надписал адрес Нади и бросил конверты в несколькоразных ящиков. Часы уже показывали половину пятого, когда он закончил возитьсяс деньгами.

Сухарев даже не предполагал, что полиция уже ищетподозрительного русского, который облучен до такой степени, что представляетугрозу для окружающих, Все полицейские города получили указание не задерживатьего, а лишь сообщить о нем в центральную службу, чтобы за больным выехаласпециально оборудованная машина. До такой степени он представлял собойопасность для жизни людей, которые могли, по несчастью, оказаться рядом с ним.

Сухарев купил на оставшиеся деньги два хороших финских ножа.Один был с ручкой из козьей ноги и стоил почти семьдесят долларов. Он давномечтал о таком, но все никак не мог собраться и купить его.

Ровно в пять часов он появился у терминала, где должна быласостояться встреча. Там его уже ждал Федор, один из боевиков Сирийца,выполнявший его особые поручения. Он был один. Но по его довольному лицу быловидно, что он считает Сухарева фраером, попавшимся в собственную западню.Вокруг терминала находились около двадцати его людей, которые перекрыли всепути отхода, чтобы не дать возможности беглецу уйти во второй раз. В руках уФедора был «дипломат».

— Здравствуй, Сухой, — сказал он, увидевподходившего Сухарева, — небось набегался, надоело.

— Да, решил кончать, — отмахнулся Сухарев, подходясовсем близко.

— Видик у тебя уставший, — довольным голосомсообщил Федор, — набегался, наверно, устал. И шапочка у тебя новаяпоявилась.

Сухарев теперь стоял совсем рядом с Федором, с умешкой глядяна него.

— Чего дыбишься? — вдруг заподозрил неладноеФедор. — Где груз, говори.

— Сначала деньги, — решительно сказал Сухарев.

— Нет, — усмехнулся Федор, — так дело непойдет. Ты нас за фраеров не держи. Сначала скажи, где груз?

— А потом ты мне бабки дашь и отпустишь? — Сухомубыло почему-то весело.

— Дам, — подтвердил Федор, — ты меня знаешь.

— Именно поэтому я тебе и не скажу. Пошел ты… Давайтелефон, я с Сирийцем говорить хочу.

— Зачем тебе телефон? — подозрительно спросилФедор.

— Давай, говорю, иначе передумаю. Я только ему скажу,где его ящик. Пусть сам за ним приедет и забирает.

Сухарев все еще надеялся, что игра будет проходить по егоправилам. Федор достал из кармана телефон, протянул его Сухому, недоуменнопожимая плечами. Сухарев взял телефон, набрал известный ему номер, когдапочувствовал, как в спину ему уперся ствол пистолета. Это два боевика Федораподошли к нему сзади.

— Кончай дурить, — сказал один из них, —говори, где груз. И отдай телефон. Нечего тебе с Сирийцем разговаривать.

— Эх ребята, ребята, — медленно повернул к нимголову Сухарев, — хоть «пушку» уберите. Я ведь свой.

— Был свой, — резонно заметил Федор, — асейчас скурвился. Говори, где груз?

— «Пушку» убери, — упрямо повторил Сухарев. Федорсделал знак рукой, боевик убрал пистолет. Сухарев повернулся к ним. Нет, он незнал этих двоих. Видимо, новички.

— Где груз? — заорал Федор. — Говори, гнида.

— Сначала деньги, — упрямо сказал Сухарев, —сначала деньги.

— На, — злобно сказал Федор, протягивая«дипломат», — подавись. Здесь ровно пятьдесят «кусков», можешь непересчитывать.

Сухарев поднял голову. Было тепло, очень тепло и почти небыло ветра. Жаль, подумал он, что нет ветра.

— Я проверю, — упрямо сказал он.

— Ты издеваешься? — разозлился Федор. —Говори, где груз?

Один из боевиков, стоявших за спиной, сильно ударил Сухаревапо позвоничнику, и тот с коротким стоном упал. У него теперь не было сил дажеподняться. Он лежал на асфальте закрыв глаза.

— Скажи, где груз? — наклонился Федор.

— Сначала проверю, — упрямо прошептал Сухарев.

Федор открыл «дипломат», показывая деньги.

— Все тут, — сказал он, — пять пачек. Чеготебе еще нужно?

— Я посмотрю, — упрямо сказал Сухарев, с трудомподнимаясь на ноги.

Он открыл «дипломат», достал одну пачку, сорвал с нееобертку. Здесь было ровно десять тысяч. И он изо всех сил швырнул пачку наверх,чтобы она разлетелась на сотню бумажек. Пачка взлетела и разлетелась дажелучше, чем он ожидал.

— Ты что делаешь? — заорал Федор. Стоявшие заспиной Сухарева боевики дрогнули. Они не понимали, почему этот странный типпозволяет себе подобное, но вид падающих денег действовал на них завораживающе.Сухарев поднял еще одну пачку, бросил ее ниже предыдущей. Он уже видел, какотовсюду к ним спешили боевики Федора, решившие собрать столь невероятный дар.

И пока стоявшие за его спиной боевики колебались, Сухарев,резко развернувшись, всадил нож по самую рукоятку тому, который ударил его поспине. Тот взревел нечеловеческим голосом, оседая на землю. Не появилось никапли крови. Это был страшный охотничий нож, вся кровь осталась внутри.Несчастный упал на асфальт и потерял сознание. Сухарев обернулся к другому и,собрав последние силы, нанес ему удар в лицо. Тот пошатнулся, но не упал.Однако этого было достаточно, чтобы он на мгновение потерял ориентацию, иСухарев выхватил у него пистолет и еще раз ударил его. На этот раз тот упалплашмя. Сухарев обернулся к Федору, насмешливо улыбнулся.

— Ну что, Федя, плакали твои денежки?

— Ты что делаешь, мерзавец? — ошалел от всегослучившегося бандит. — Совсем с ума спятил?