Элизабет перепугалась. Она поняла, что ее мотель можетзакрыться, если она позвонит в полицию. Но, с другой стороны, не позвонить онатоже не могла. Ей и в голову не могло прийти, что можно просто спрятать прибор.Правда, звонить ей очень не хотелось. Поэтому она решила все выяснить сама иотправилась к знакомому врачу, попросив его проверить ее мотель нарадиоактивность. Тот долго объяснял, что у него нет приборов и для проверкинужен специальный санитарный врач. Элизабет не поленилась отправиться в другуюбольницу, но в конце концов все-таки нашла врача с дозиметром, который взялсяизмерить уровень радиации в ее мотеле.

Утром одиннадцатого августа он приехал в мотель и началобход. Уже в другом конце мотеля прибор ожил, но, когда врач стал подходить ккомнате странного постояльца, дозиметр начало зашкаливать. Испуганный врачоткрыл дверь в комнату и, посмотрев на свой прибор, выскочил как угорелый.Через полчаса в мотель приехала полиция. Через полтора часа о страшной находкебыл проинформирован президент Финляндии. Еще через десять минут он позвонил вМоскву, чтобы срочно связаться с Президентом соседнего государства, откуда имогли привезти столь страшный прибор, о существовании которого не подозревалини местные политики и полицейские, ни финские врачи и ученые. Одиннадцатогоавгуста в двенадцать часов сорок минут по московскому времени президентФинляндии растерянно рассказывал своему коллеге о случившемся, попросив срочновыслать группу специалистов для наблюдения и изъятия столь опасного предмета. Ис этой минуты все стало разворачиваться по законам грандиозногомежгосударственного скандала.

Вечером на ужин собрались все участники комиссии. К этомувремени уже стало ясно, что Мукашевич был убит несколько дней назад ударомножа. Убийца нанес ему два сильных удара и затем оттащил тело несчастного вкустарник. Убийца явно спешил, так как просто бросил тело водителя, даже непотрудившись его закопать, а лишь забросал листьями. На месте преступленияникаких дополнительных следов обнаружено не было, и прокуратура возбудилаочередное уголовное дело.

К этому времени Земсков и Ерошенко начали допрос комендантапоселка, проводившего досмотр вокруг жилых домов и не обнаружившего трупводителя. Несчастный комендант клялся, что мимо кустарника проходили много раз,но никто даже не догадался в него заглянуть. К этому времени Земсков,потерявший за несколько дней весь свой столичный лоск, превратился в злобного,желчного человека, бросавшегося на всех с упреками и подозрениями. Вызвав наочередной допрос Шарифова, он обрушился на него с криками, упрекая впособничестве двум погибшим ученым. Ильину удалось установить, что разрешениена работу в лаборатории иногда, в отсутствие Добровольского и Кудрявцева, давалсам Шарифов. Девятого июня, в момент возможного хищения, именно он далГлинштейну и Суровцеву разрешение на работу в лаборатории. Земсков кричал, чтоШарифов знал о готовящемся преступлении, а растерявшийся начальник лабораториине понимал, в чем его обвиняют.

Дело кончилось тем, что Шарифов был посажен под домашнийарест, а Земсков продолжал неистовствовать. Позвонив в Москву, он доложил онайденном трупе убитого Мукашевича, чем вызвал понятное раздражение у директораФСБ. Зато Ерошенко лично доложил о случившемся министру и выслушал его похвалуза быстрый розыск пропавшего военнослужащего. Никто, разумеется, не сталуточнять, что накануне подобную версию выдвинул прилетевший эксперт, а утромпроходившие мимо кустарника дети случайно обнаружили труп водителя. Находкаубитого Мукашевича выдавалась как очередное звено в успешной цепирасследований, проводимых совместной комиссией двух контрразведок.

К восьми часам вечера, когда все собрались на ужин, Дронгоопять опоздал. Он появился только через пятнадцать минут, когда многие ужезаканчивали ужин. Земсков встретил его недовольным взглядом.

— Явились наконец, — сказал генерал, — вымогли бы быть более точным. Здесь сидят люди, которые старше вас по возрасту.Извольте нас уважать.

— Извините, — пробормотал Дронго, — просто яувлекся работой на компьютере. Очень интересные данные. И вообще, онзначительно ускоряет мою работу.

— Надеюсь, вы поделитесь с нами своимиоткрытиями? — саркастически спросил Земсков. А то ведь вы работаете ужедва дня, а пока нет никаких конкретных результатов.

Дронго не стал напоминать генералу, что тот работает вЦентре гораздо больше, но тоже пока не может похвастаться большими успехами. Онпросто промолчал.

— Завтра нужно будет еще раз допросить Шарифова, —продолжал громко рассуждать Земсков. — По-моему, он знает больше, чемговорит. И вполне вероятно, что связан с чеченцами.

— Почему? — спросил Дронго. — Только потому,что он татарин?

— Вы мне таких вопросов не задавайте, — вспылилЗемсков, — я не обязан на них отвечать.

— Он прав, — вдруг вмешался академикДобровольский. — Шарифов очень талантливый и порядочный человек. Зачем емусвязываться с бандитами? Я не верю в его вину.

— И хороший спортсмен, — добавил Кудрявцев, —он ведь мастер спорта по бегу.

— И на этом основании я не должен егоподозревать? — спросил Земсков. — У вас здесь все мастера. Вы тоже,кажется, занимались спортом? — обратился он к Кудрявцеву.

— Да, — сказал тот, — я занимался боксом.

— А мой заместитель — мастер спорта попятиборью, — показал на Волнова полковник Сырцов. После того как былнайден труп Мукашевича, Сырцов и Волнов, искавшие все эти дни водителя, сновапоявились в столовой вместе с высшими и старшими офицерами.

Волнов кивнул, продолжая есть. Ерошенко оглядел собравшихся.

— Олимпиаду можно устраивать, — сказал онприглушенно, — а тех, кто бомбы стащил, до сих пор не нашли.

— Найдем, — уверенно заявил Земсков, —перевернем весь Центр, но найдем. Раз Мукашевича убили, значит, был кто-то еще,четвертый. И он до сих пор в Центре. Мы ведь заблокировали Центр и поселок,после убийства никто не мог отсюда уехать. А значит, убийца еще здесь.

— Верно, — сказал вдруг Дронго, поддержав своегопостоянного оппонента, — убийца все еще находится в Центре. И завтра утромя попытаюсь предложить свою версию.

— Вы обещали сегодня вечером, — отмахнулсяЗемсков. — Знаю я ваши обещания. С исчезнувшим водителем вы оказалисьправы, это я признаю. А все остальное беллетристика. Вы никогда не сможете меняубедить, что можно вот так приехать, увидеть и сразу все определить. Это уЦезаря так получалось. А после Цезаря, по-моему, больше ни у кого.

— Ничего, — улыбнулся Дронго, — я думаю, мояскромная лепта окажется кстати.

— Но у вас есть хоть какие-то наметки,подозрения? — спросил Добровольский.

— Я не хотел бы говорить о них раньше времени, —уклонился от прямого ответа Дронго.

«Врет, — злорадно подумал Земсков, — навернякаврет».