Пока тётушка Элли копошилась над очагом, заваривая чай и накрывая на стол, Эша, на миг замерев в нерешительности, достала из сумки свои последние творения.

— Вот, тётушка… — повернулась она к Элли, протягивая свёрток. — Подарок.

Женщина, охнув, стала его разворачивать и с удивлением воззрилась на содержимое. Над которым, вообще-то, Эша корпела последние несколько ночей — эти руны были очень капризны и требовали полного отсутствия света Очей — он сбивал тонкую настройку чар.

— Мешочки?

Элли была в недоумении.

Тётушка, неужто не поняли? Это же так очевидно…

— С расширением пространства, — расплылась в улыбке Эша. — Я же говорила — узнаю, как сделать и непременно сделаю! И — сделала.

Восхищенный и чуть испуганный взгляд тётушка льстил.

Не ожидала, Элли?

А она — смогла!

Смогла!

Сделала!

— Соколёнок… Они ж стоят целое состояние! — женщина обеспокоенно покачала головой, вздыхая. — Сайши редко продают простолюдинам свои артефакты. Могла бы озолотиться! Что же ты…

Ах вот в чем дело!

Тётушка просто переживала, что она без еды останется, что последнее отдавала по наивности своей! Или боялась, что украдут у неё обновку? Так не должны — у артефакта была привязка на хозяина, стащить его просто так, не перерезав связь, не получилось бы, а перерезать оную смогут только сайши, да и то сведущие в этом, а не всякий первый попавшийся вояка.

Надо бы объяснить всё это, а не продолжать стоять и улыбаться, чувствуя себя в тесноватом домике знахарки на своём месте, как никогда цельной и правильной.

Всё идёт как должно.

Всё будет хорошо.

— Тётушка, я же ещё сделаю! — усмехнулась Эша, садясь за стол и беря в руки поставленный перед ней стакан с душистым чаем. — Главное было принцип понять… Это интереснее, чем в сотый раз вышивать молитву Трём на очередном кафтане высокородных, или пожелание плодовитости и здоровья на свадебных платьях. Да и внутри тоже — подарок, поглядите.

Купленные травы она как раз положила в те мешочки. Они хорошо сохранят их свойства — в таких же их сюда и доставили с севера.

Не шие-си, конечно, и не таурийский чабрец, но тоже находка редкая и полезная в хозяйстве, пусть лучше её на благо пустят, чем разотрут в порошок неумёхи и те растеряют весь целебный эффект.

…Так они болтали ещё много часов, пока не стихла гроза.

Болтали обо всём на свете — о подорожании хлопка и новом урожае хлеба, о массовых арестах самых разных личностей, проводимых гвардейцами, об интересных новых заказах, о пациентах тётушки Элли и, конечно, о том, что сейчас, стоит только стихнуть дождю, и она помчится на встречу со своим другом, которого не видела уже много-много лет.

И последний факт особенно воодушевлял.

И пугал, если честно.

Но разве могло что-то пойти не так?

Не могло же?..

Вот и вроде всё было хорошо…

На очищенные небесной водой улицы снова высыпала толпа горожан, зашумела, зарокотала штормовым морем, бурным горным потоком, лавиной и селью.

Толпа — тоже стихия, природное бедствие.

К Храму тоже спешили прохожие — скоро настанет пора вечерней службы, и многие ремесленники и торговцы могли позволить себе посетить только её.

Но Эше не было дела до этой толпы.

Её интересовал один конкретный человек.

Тот человек, чей сокол недавно сумел разыскать её посреди этого громадного города, и доставить послание от дорогого друга. От того отражения, эха, зыбкой дымки прошлого, что снова не желало её отпускать.

Но они оба отринули прошлое, оба кардинально поменяли свою жизнь и дороги назад им не было.

Они были так похожи…

Они были такими разными.

Эша увидела его стоящим возле фонтана, украшавшего центр площади перед храмом. Резные фигуры казались живыми, словно бы мраморные духи воды сейчас закружатся, захохочут счастливо и заливисто.

Но это были лишь статуи.

Но, раньше бледный как эти самые статуи, Рик сейчас был загорел, а волосы его оказались выбелены светом Очей. Тем сильнее это было подчеркнуто безупречной белизной его рубашки — непривычно видеть цвета Юга на человеке, посвятившего себя Алому Дракону, носившему всегда черные доспехи и плащ.

Она видела его после вступления в ряды Всадников лишь однажды, совсем случайно — Рик тогда прибыл в Диорен в качестве сопровождения младшей принцессы и они совершенно случайно пересеклись здесь же, возле этого фонтана…

Больше пяти лет с тех прошло.

Так мало…

Так много.

Целая вечность, наверное.

И, наконец, Рик тоже её заметил — его измождённое, повзрослевшее лицо озарилось улыбкой. Эша заметила новый шрам, уже побледневший, что рассекал левую бровь и доходил до середины щеки — наверное, только чудом не был задет глаз!

Глазная повязка Рику бы вряд ли пошла.

А вот белый — к лицу.

Даже уставшим и явно недосыпавшим, в нём он выглядел намного живее, чем прежних доспехах. Да и распущенные волосы заместо привычного тугого пучка — очень правильное решение, от пучков очень сильно болела голова, и возможность помассировать её перед сном не стоила того.

— Похорошела, ты, соколёнок, на артельских-то харчах, — усмехнулся Рик, притягивая к себе Эшу для приветственного объятья. — Любит Диалори своих мастериц!

Неужто действительно она сейчас была краше, чем в отрочестве? Когда она была наряжена в расшитые золотом платья, раскрашена клановыми узорами.

Чем когда она была молодой госпожой.

Эша скривила губы.

— Мы себя тоже любим! — едко ответила она. — Зато ты осунулся. Говорили, ты погиб.

Рик тоже поморщился — явно неприятная для него тема. Но ей необходимо было узнать, что же произошло на самом деле, что приключилось с её дорогим другом, которого она уже успела похоронить и оплакать.

— Мало ли что говорили… — неопределённо махнул Рик рукой, опираясь на каменный бортик фонтана.

Как бы не упал в воду — она хоть и чистая, да мокрым по городу идти — мало удовольствия. Хотя, он же сайши — высушился бы.

Может тогда самой его в воду столкнуть?

— А ещё — что тебя сослали на юг за какую-то твою выходку, — прищурилась Эша, просчитывая, как бы и Рика за его увиливания в воду окунуть, и самой в ней не оказаться, — и теперь ты не Всадник, а обычный гвардеец.

— А в этом уже больше правды.

Вот значит как?

Сбежал из дома, подговорил на то же её брата, единственного защитника в отчем доме, бросил её наедине в этой чудовищной невыносимости, и всё ради чего?

Чтобы отказаться от всего, ради чего было принесено столько жертв?

Рик, ты идиот?

— И ради чего ты оставил мечту? — дипломатичнее,