Бен сформулировал свою критику стремительной эрозии Нюрнбергских приговоров в эссе для журнального приложения к газете «Нью-Йорк Таймс», которое было опубликовано 25 февраля 1951 года, примерно через три недели после того, как Макклой представил свою обширную программу помилования. При этом он рассматривал события в контексте холодной войны. Таким образом, Советскому Союзу дали в руки мощное пропагандистское оружие в странах, ранее оккупированных национал-социалистическим Германским рейхом. Цинизм ситуации состоял в том, что в новом трансатлантическом альянсе Америка будет поставлять атомные бомбы, Великобритания – военно-морской флот, а Германия – военных преступников. Все уже позабыли, что после вынесения приговора Герингу и другим высокопоставленным нацистам в Нюрнберге состоялось еще двенадцать судебных процессов. Цель этих судебных процессов заключалась не в том, чтобы наказать «маленького человека», который ничего не знал о причинах действий режима, а в том, чтобы привлечь к ответственности виновных в планировании и проведении необъятных разрушений. Нюрнбергские судебные процессы были связаны с надеждой на достижение определенного устрашающего эффекта против повторения таких злодеяний. Теперь наследие Нюрнберга было в опасности. Потому что закон, который не исполняется, теряет смысл.

Попытка позволить милосердию возобладать над правосудием не должна скрывать тот факт, что милосердие к убийцам означает «жестокость по отношению к будущим жертвам». Сегодня преступления и вина преступников не меньше, чем в момент вынесения обвинительного приговора. «Милость, оказанная из лучших побуждений, но дошедшая до крайности», к сожалению, рассматривалась как оправдание преступлений национал-социализма и поощряла тех, кто все еще верил в то, что «Гитлер, возможно, был прав».

В дополнение к этим общим опасениям Бен высказал конкретные оговорки в отношении функционирования группы Пека. Члены Группы по помилованию рассматривали материалы процесса недостаточно обоснованно. Они не ознакомились с судебными протоколами, а многие документы, представленные впоследствии защитой, не были проверены на подлинность, хотя в ходе судебного разбирательства неоднократно выяснялось, что обвиняемые представили поддельные документы. Ни одному из представителей обвинения не предоставили возможность опровергнуть предполагаемые новые доказательства.

В некоторых случаях Верховный комиссар заменял смертные приговоры тюремным заключением, хотя Группа по помилованию не давала таких рекомендаций. Макклой оправдывал это тем, что преступления были – по сравнению с другими – не столь тяжелыми. Тогда Бен возражал, что они были бы такими же «массовыми убийцами», если бы убили «всего лишь» 1000 человек вместо 50 000 или «семью из пяти человек». По горькой иронии, в тот день, когда объявили о сокращении срока наказания для немецких массовых убийц, одно из пресс-агентств сообщило, что в Вирджинии семерых американских парней отправили на электрический стул за изнасилование домохозяйки. Пока где-то в мире существует смертная казнь, Нюрнбергские преступники не должны были ее избежать.

Телфорд Тейлор разделял это критическое мнение. Однажды Бен зашел к нему в гости в Нью-Йорке (Тейлор жил недалеко от Колумбийского университета, где в то время преподавал), и они за ужином обсудили «рождественские помилования» и другие события в Германии. Хозяин дома поинтересовался его мнением, и Бен назвал помилования «ревизией Нюрнберга». Телфорд был с ним согласен. Свои соображения он изложил в статье для еженедельного журнала «Нейшн» от 24 февраля 1951 года. Телфорд писал, что правосудием пожертвовали «ради политической целесообразности».

Современникам уже было ясно, что индульгенция, выданная американцами, связана и с новым соотношением сил в холодной войне. Альянс победивших держав распался, конфликт между Востоком и Западом стоял на повестке дня. США приложили все усилия, чтобы ФРГ была на их стороне. Лозунгами тех дней были «Западная интеграция», «Перевооружение», «Вступление в НАТО». Нежелание многих немцев разбираться с ужасами гитлеровского правления совпало с американскими попытками не обидеть нового стратегического партнера. Когда ФРГ стала де-факто суверенным государством, союзники возложили на судебные органы Германии задачу преследования за преступления нацистов. Нюрнберг, который был всего несколько лет назад, вдруг показался далеким.

Бен предчувствовал это еще в феврале 1951 года и сделал выводы. «Международные преступления, – писал он в статье для журнального приложения к «Нью-Йорк Таймс», – отныне должны рассматриваться на форуме, который будет свободен от политических дилемм, от которых пострадали даже некоторые из наших самых способных государственных деятелей». Он видел решение в независимом «мировом уголовном суде». Создание этого суда останется для него одной из важнейших целей «во имя благополучия людей».

Несмотря на расхождения во взглядах, Ференц всегда старался быть справедливым по отношению к Макклою, перед которым стояла такая трудная задача – уйти от конфликта на высоком уровне. Когда в конце 1970-х он исследовал переговоры о компенсации еврейским подневольным рабочим в своей книге «Ниже чем рабы» (Less Than Slaves), он также хотел изучить мотивы, которыми руководствовался Верховный комиссар в своем акте милосердия. Источники оставили желать лучшего. Отчет Группы по помилованию, а также приказы Макклоя были больше недоступны. Даже сами действующие лица – Бен обращался непосредственно к ним – не сохранили исторические документы. Впоследствии Бен обратился в американский Госдепартамент, который тоже не смог найти документы. Ференцу помогли случай и настойчивость. В конце концов он обнаружил один экземпляр, лежавший в ящике стола у Конрада Э. Сноу, бывшего юрисконсульта Госдепартамента и члена Группы по помилованию. «Нашел!» – записал Бен 28 июля 1978 года. Он использовал найденные документы для своих исследований, а затем передал Американскому национальному архиву в Вашингтоне.

В книге «Ниже чем рабы» он рассмотрел вопрос об акте милосердия Верховного комиссара Макклоя по отношению к немецким предпринимателям только в примечании, но этого было достаточно, чтобы вызвать споры об отношении к фигуре Макклоя. Закончилось тем, что Бен и Макклой, заслуженный политик, которому было далеко за восемьдесят, наконец-то поговорили и объяснили друг другу свои позиции. В дискуссии принял участие Тейлор, которому Бен сразу же выслал копии документов. Среди бумаг оказалось трехстраничное письмо Тейлора Элеоноре Рузвельт от 19 июня 1951 года, в котором отправитель делился с бывшей первой леди своим мнением по поводу отчета Макклоя, опубликованного в майском номере информационного бюллетеня Управления Верховного комиссара США. Тейлор резко раскритиковал содержание отчета Макклоя. Тейлор писал, что отчет содержал «многочисленные неточности, которые наносят огромный ущерб Нюрнбергскому процессу, участвовавшим в нем судьям, генералу Клею и, к слову, мне». Макклой писал, что «унаследовал эти дела от Клея, который по тем или иным причинам не смог их окончательно завершить». Это заявление было на «87,5 процента неверно», заявлял Тейлор. Клей брал на себя ответственность в одиннадцати из двенадцати судебных процессов; и только в последнем процессе, который был завершен незадолго до его отставки, у него не было такой возможности. Тейлор решительно отверг некоторые заявления о Круппах. Верховный комиссар склонялся к широко распространенному мнению – Бен называет это «мифом» – о том, что Альфрид был наказан за дела своего отца Густава, который не мог участвовать в Нюрнберге из-за дряхлости.