Вслед за туманом появились птицы. Сороки, числом в несколько сотен, громко хлопая крыльями, слетелись ко двору, расселись по крышам, глядя на людей сверху вниз.

– Послушник, что делать-то? – закричал старшина от дверей.

– Пока ждем! – крикнул Арсентий в ответ. – Это предупреждение. Если попрут, рубите, но сами…

Договорить он не успел, потому что сороки кинулись разом, как только туман дополз через двор до гостевого дома. С оглушающими криками они летели, целясь людям в лица клювами и когтями. Казалось, птицы совсем не чувствуют страха, и даже когда дружинники принялись отмахиваться мечами, а воздух наполнился кровью и перьями, сороки не остановились. Те, кто уцелели после первого броска, взлетали выше, по кругу заходили на новый бросок.

Арсентий, как и все, бил мечом во все стороны и уже не понимал, как еще не упал под лавиной атакующих птиц. Лицо и руки облепили перья, во рту остро чувствовался привкус сорочьей крови, крики оглушали. Затихло все в один миг, как по команде – несколько десятков оставшихся на лету пернатых взмыли к небу и растворились в темноте.

– Это что, всё? – возбужденно захихикал один из молодых парней.

– Это только начало, – хмуро ответил Арсентий. – Да и оно нам недешево обошлось.

Действительно, внезапная атака сверху принесла первые потери. Двое дружинников с разорванными шеями валялись на земле, трое, держась за исцарапанные и залитые кровью лица, отходили к дому, опираясь на плечи товарищей, еще один лишился правого глаза.

– Внимание! – рявкнул послушник. – Кто-то идет. Все, кто на ногах, к оружию!

Предупреждение явно не было лишним – мужская фигура, двигавшаяся со стороны леса, внушала страх даже на расстоянии, а уж когда приблизилась, тем более. Высотой в два человеческих роста, одетый в доспехи бирюзового цвета, незнакомец шел по поверхности тумана, словно по речному льду. При этом кожа его была такого черного цвета, какого бывает только деготь или уголь. Дойдя до ворот, гигант остановился, глядя сверху вниз на Арсентия и группку гридней, стоявших на шаг позади послушника плечом к плечу.

– Твою же затетёху! – тихонько прошептал послушник, разглядывая чужака, и добавил громче: – Если доживем до утра, все в церковь пойдем Бога благодарить.

– Отойдите с дороги! У меня нет охоты сражаться! – Голос чужака грохотал подобно большому монастырскому колоколу.

– Уходи, откуда пришел! – закричал Арсентий в ответ. – Здесь нет твоей власти!

Черный незнакомец в ответ захохотал так, что мощный звук ударил волной по стоявшим перед ним людям, сдвигая их на шаг назад.

– Ты хоть знаешь, кто перед тобой? – Он наклонился, с любопытством разглядывая послушника. – Ты смелый человек, но как ты думаешь остановить сына Чернобога?

– Ты не можешь войти во двор без приглашения! Нет здесь твоей власти! – повторил Арсентий, сам уже не до конца уверенный в своей правоте. – Уходи, откуда пришел, тварь нечистая!

– Я пришел забрать свое. И никто не сможет меня остановить, потому что я в своем праве!

– Здесь нет и не может быть ничего твоего! – Арсентий вскинул меч, направил его в сторону Чернобожьего сына. В этот момент позади, в доме, раздался очередной громкий крик боярыни, сразу за которым последовал детский плач.

– Уже есть! – ответил чужак и пошел вперед, вынимая из ножен длиннющий меч, лезвие которого отливало алым. Когда Чернобожич приблизился, запах тлена стал таким сильным, что некоторые дружинники поспешили закрыть носы рукавами.

– Бей! – закричал Арсентий, бросаясь на незваного гостя. Понимая тщетность своей попытки, он все-таки постарался достать врага, но огромный меч плашмя ударил послушника в грудь, и он взмыл вверх, пролетел до стены и с такой силой ударился спиной, что воздух на миг полностью покинул его грудь. Арсентий попробовал подняться, но руки и ноги слушались с крайней неохотой.

Дружинники, стоило отдать им должное, не поддались страху и тоже бросились на великана, чтобы один за другим разлететься в разные стороны. Чернобожич же, разметав людей, продолжил шагать по туману к дому.

– Не пущу! Уходи! – заревел старшина, когда великан подошел к нему. – Она не твоя!

– Она мне и не нужна! – опять захохотал Чернобожич. Он собрался и эту помеху отбросить в сторону одним ударом, но старшина ловко увернулся, перекатился по земле с ловкостью, которую сложно было ожидать от человека его возраста. Двумя руками вскинул над головой меч и под углом рубанул по ноге великана. Закаленный клинок, выкованный хорошим мастером и способный в умелых руках разрубить человека от плеча до седла, от этого удара разлетелся на множество мелких осколков. А сам старшина тут же, кувыркаясь, отлетел к конюшне, запущенный туда ногой великана.

Чернобожич не стал заходить в дом, что было неудивительно с его размерами. Рывком вырвал и откинул в сторону дверь, присел, запустил внутрь одну руку, какое-то время шарил там. Потом выпрямился, держа на ладони маленький кричащий комочек, и двинулся в обратную сторону, скрылся за воротами и исчез. Вслед за ним, словно сдутый порывом ветра, растворился и колдовской туман.

Прошло еще немного времени, и Арсентий смог подняться на ноги, опираясь рукой о стену. Нетвердой походкой направился к гостевому дому, глядя на дружинников, которые так же, как и он, медленно вставали, помогая друг другу.

Внутри дома царила разруха похлеще, чем снаружи – столы и утварь перевернуты, стены покрыты кровавыми пятнами. Из-за наполовину сломанной стойки осторожно выглядывал хозяин, руки которого от страха тряслись так, что он мог бы ими выбивать дробь, даже не стараясь.

– Где боярыня? – прорычал Арсентий, глядя на него не мигая. И повторил громче, видя, что хозяин его не понимает: – Где боярыня?

– Так это, ее наверх увели, – быстро закивал тот. – Нянька ёйная увела. Та билась и сопротивлялась, но ее силой увели, да.

– Показывай, куда! Где ее комната?

– Я покажу! – В дом, держась за бок, вковылял старшина. – Идем.

Подниматься не пришлось – от лестницы к ним шла старая нянька с бледным как молоко лицом. Казалось, за прошедшее время она стала еще старше, и скрючило ее еще сильнее.

– Сынок, Арсентий, милый ты мой, не брось нас! – зарыдала она, подойдя. – Христом-богом молю, помоги моей девочке!

Послушник же, шагнув к ней навстречу, схватил няньку под мышки, приподнял и тряхнул с такой силой, что ее зубы – те, которые еще не выпали от старости, – звонко цокнули друг о друга.

– Ты это что же, мать? – Он наклонился и смотрел ей прямо в лицо. – Вы что со своей боярыней удумали? Чернобожичу ребенка продали, а нас против него послали? Простыми парнями прикрылись, как щитом, от нечисти?

– Погоди-ка, послушник. – Старшина положил руку на плечо Арсентия и с силой сжал. – Сейчас последние мозги из нее вытрясешь.

– Сы-ы-ыно-о-ок! – заревела бабка. – Не оставь ты нас, дур распоследних!