– Так я же не ногами ходил, – хмыкнул леший. – В общем, мальчонку мы там найдем. А вот хозяина я не видел. Так что, если постараться, можете попробовать незаметно мальца умыкнуть.

– Что-то мне сдается, незаметно не выйдет. Так просто не бывает, – ответил Арсентий, вставая. – Давай веди. Только мы твоими способами не умеем, все больше ногами.

Лешак оказался хорошим проводником, что было неудивительно, если вспомнить, что вместе с этим лесом он родился. Вел не напрямик – постоянно менял направление, шел по тропам и узким дорожкам, а когда их не было, ловко обходил буреломы и заболоченные участки. Арсентий подумал, что без лешего они потратили бы в три раза больше времени.

По дороге они почти не разговаривали. Во-первых, берегли силы, а во-вторых, не тянуло к задушевностям – большой охоты обсуждать происходящее не было, слишком тревожило оно всех троих.

Пару раз леший объявлял привал, причем обязательно в каком-нибудь живописном месте – сперва возле порога журчащего ручья с хрустальной водой, потом на склоне высокого холма, с которого открывался замечательный вид на лес с высоты. Послушник про себя с улыбкой отметил, что, видимо, лесному хозяину не чужда тяга к прекрасному.

– Ну вот, собственно, и пришли. – Лесной дядька указал пальцем на огромный камень – или, скорее, скалу – чуть впереди. Вершина камня возвышалась над деревьями, словно крепостная башня над городом. – Вон там, наверху, капище Чернобожича.

– И как туда подняться? – спросил старшина, оглядывая скалу. – Лестница какая-нибудь есть? Ступени?

– Неа. Все, кто тут бывает, обычно без ступеней подниматься умеют.

– А нам как предложишь? Мы-то летать не обучены.

– Ну, тут один выход, – ответил за лешего Арсентий. – Придется лезть наверх самим.

– Это как ящерки, что ли?

– Угу. Или как гусеницы по дереву.

К счастью, все оказалось проще. Когда троица дошла до камня, лесной дядька внезапно исчез – опять бесшумно, как и всегда, – и вскоре сверху упал конец длинной льняной веревки, достаточно толстой для того, чтобы выдержать вес двух крепких мужчин. Держась за нее и упираясь ногами в скалу, послушник со старшиной принялись карабкаться вверх, до самой макушки, где их уже поджидал лешак.

А когда, подтянувшись, они по очереди легли на плоскую площадку, которой венчалась скала, старшина, оглядевшись, присвистнул от удивления. Большие прямоугольные бирюзовые валуны – такого же цвета, как и доспехи Аспида, – стояли друг к другу впритык так плотно, что, казалось, между ними не влез бы и кончик меча. Несмотря на то что солнце уже скрылось, камни светились и мерцали, словно внутри них были заключены горящие костры.

– Вход там. – Лешак указал пальцем вправо. – Идете?

– Да, – ответил Арсентий, вынимая меч. Он не рассчитывал, что стальной клинок, даже заговоренный, в этот раз поможет, но рукоять, привычно лежавшая в руке, придавала уверенности.

Внутри капище тоже производило впечатление. Свет от бирюзовых камней ярко освещал большую площадку, лишенную какой-либо растительности. Арсентий не удержался и с любопытством потрогал один из пламенных валунов, на ощупь оказавшийся ледяным. Хозяина капища видно не было, а в дальнем конце сидела на земле обнаженная женщина с грудным ребенком на руках.

– Ну вот, а я все думаю, как он собрался три дня кормить ребенка, – хмыкнул Арсентий, глядя на женщину. – А он огневицу притащил, оказывается.

– Она злая? – Старшина неторопливо, оглядываясь, двинулся к огневице.

– Это как договоримся. Огневицы вообще к людям мирно относятся, но, если испугается, может и пламенем опалить.

– Она нас испугаться может?

– А ты думал, что только люди нечисти боятся? Не, брат, порой люди гораздо страшнее, чем самая злющая нечисть.

Когда они приблизились к женщине, она зашипела и вскочила, показав, почему ее называют огневицей – волосы на голове разом вспыхнули, превратились в яркое пламя. Но не это заставило отдернуться старшину, а то, как выглядело ее тело. Выше пояса она была невероятно красивой, лицо, грудь и живот были совершенными, притягивали мужские взгляды. А вот ног не было совсем, вместо них клубился густой дым, черный и плотный на вид, из которого появлялись отростки, более всего похожие на змеиные хвосты.

– Отдай ребенка, пакость! – рявкнул старшина.

– Он не твой, не твой, не твой! – зарычала огневица. – Его нам отдали, отдали, отдали!

– Тихо, тихо, не гневайся! – Арсентий нарочито медленно убрал меч, показал пустые ладони. – Мы не причиним плохого тебе или ребенку.

– Вы умрете, умрете, умрете! Хозяин накажет, накажет, накажет! Ребенок мой, мой, мой! – Она двигалась назад, крепко прижав младенца к груди, пока спиной не уперлась в мерцающую стену.

– Отдай ребенка, если жить хочешь! – Старшина шагнул вперед, поднимая меч.

– Не надо, она ни в чем не виновата! – Арсентий положил руку на плечо невольного товарища, но старшина, не оборачиваясь, оттолкнул послушника.

– Она нечестивая тварь! Ей не место в нашем мире!

– Она такое же право имеет на жизнь, как ты и я! – Послушник еще раз попробовал остановить старшину, но тот резко развернулся, взмахнул мечом, и Арсентию пришлось быстро отскочить, чтобы не оказаться разрубленным.

– Ты с ними заодно. Дружишь с лешим, защищаешь вот эту.

– Не дури, старшина! Если бы не леший, мы бы ни за что не нашли ребенка. А если бы не она, мальчик бы уже от голода умер.

– А сейчас умрет она, если не отдаст сына Есиславы! – Старшина быстро развернулся, вновь поднял меч, целясь в голову огневицы. Но удар его не достиг цели, потому что клинок Арсентия оказался на пути.

Старшина бросил на послушника быстрый взгляд и сразу же, почти без замаха, перевел меч, направил его сбоку в голову Арсентию. Тот не стал защищаться лезвием, а быстро присел, пропуская удар над головой. И тут же выпрямился, отскочил в сторону, чтобы избежать следующей атаки разъяренного противника.

– Если бы я знал, что так будет, ни в жисть бы вам не стал помогать! – застонал леший, с потерянным видом смотревший на то, как двое мужчин бьются на мечах.

Арсентий очень скоро понял, что у него ничего не получится – старшина мечом орудовал получше послушника. Пока удавалось перехватывать его удары и уколы, но бить в ответ получалось через раз. Такое ощущение, что в руках у противника был не тяжелый меч, а деревянная палка, с такой легкостью старшина рубил и защищался. Вскоре грудь Арсентия украсил длинный разрез, из которого сочилась кровь, потом огнем обожгло правое плечо и почти тут же ногу выше колена.

– Остановись! Мы тут не за этим! – закричал послушник, в очередной раз отскочив назад, чтобы избежать смертельного удара. – Мы пришли забрать ребенка!

– А вот это у вас точно не выйдет! – раздался от входа громовой голос. – Ребенок мой! И вы пришли в ночи, как воры, чтобы забрать мое!