– О-о-оу, – тяну, а у самой вверх летят брови от удивления. Чтобы Слава работал в десять часов вечера? Это большая редкость. В ушах набатом крутятся его слова: я привык четко разграничивать рабочее и личное время. Так вот после восьми вечера у Славы обычно наступает “личное время”, когда он совершенно точно не прикасается к делам, и сейчас, мягко говоря, мне странно то, что я слышу. Хотя… он же знает, как для меня важна Эля. Вот, может, поэтому за это дело берется с удвоенным рвением?

– Просто у меня сегодня был ужасно тяжелый день, – жалуется подруга, вздыхая. – Два детских праздника и один корпоратив. И еще готовила декорации для днюхи Ляськи, там оказалась такая запара с… – продолжает в своей манере тараторить Эля, а я стучу себя ладошкой по лбу за свою забывчивость. День варения дочурки! Точно! До него ведь всего два дня. Ужасная, ужасная мать! – И вот я только что освободилась, и если бы не твой жених, то я бы, наверное, уже взвыла от отчаяния, Лан.

– Все ясно, тогда Славке привет. Скажи, что ему сегодня уже набирать не буду тогда, – прикусываю губу, – но прилетаем мы завтра днем. Встречать нас не надо, доедем на такси.

Слышу, как Эля слово в слово повторяет сказанное мной мужчине, и тут же его:

– Отлично, тогда приеду вечером.

И радоваться должна, но от осознания, что разговор все ближе и ближе, радости нет.

Перекинувшись еще парочкой слов с Элей, отключаюсь и заползаю под бок к своей сладко сопящей Лясе. На лице ребенка полная безмятежность. Сладкие губки чуть приоткрыты, а реснички чуть подрагивают. Тянусь, целую малышку в носик и, устраиваясь удобней, закрываю глаза.

Теперь, та неделя, что я провела в Нью-Йорке, кажется просто странным, длинным и до ужаса реалистичным сном. Не более того.

В сон проваливаюсь почти мгновенно, хоть и не в безмятежный.

А утром подъем со звонком будильника, быстрый завтрак, сбор вещей, и уже в начале двенадцатого мы с Алексией ступаем на трап самолета.

Вот и все. Теперь точно домой.

Глава 35. Лана

По приезде домой дни пролетают в суете. На работе завал, в садик Ляся, совсем расслабившись,  ходить не хочет, только через капризы и слезы, а со Славой за два дня мы виделись всего раз. Вечером в день нашего с дочуркой возвращения в город он заскочил к нам на ужин, с цветами и новой куклой для Ляськи. А потом снова умчался домой. Язык сказать правду тогда так и не повернулся. А после его и моя занятость не позволяла даже выбраться на обеденный перерыв.

Эля, что неудивительно, тоже вся в работе, включая подготовку к празднику Алексии, и с ней я тоже поддерживаю связь только по телефону. Подруга очень сильно извиняется, что не может выбраться и выпить кофе со мной, а мне остается только пожимать плечами и уверять, что все в порядке.

А Рысев? Рысев молчит.

Так пролетают четверг и пятница. А мое утро субботы начинается в волнительном ожидании.

Проснувшись раньше звонка будильника, наливаю себе чашечку крепкого черного кофе и почти час сижу на кухне, гипнотизируя взглядом телефон. А все потому, что сегодня день варенья моей кареглазки, и вот-вот с минуты на минуту должен приехать ее подарок.

И когда заветный звонок курьера раздается, подсвечивая экран телефона, и парнишка на том конце провода говорит выходить, я чуть ли не бегом несусь на первый этаж, в последний момент вспоминая, что нужно бы надеть длинный махровый халат, а не светить своей стройной фигурой в тонкой, шелковой ночнушке.

На улице легкий утренний морозец. Осень все активней отвоевывает свои права, и солнышко все реже радует своим теплом.

Однако это так, лирическое отступление, потому что я на это не обращаю никакого внимания, только бы быстрее получить заветный подарочек в свои руки, которые уже трясутся от волнения.

– Доброе утро! Илана, все верно? – улыбается парень, симпатичный, надо сказать. Видимо, тот самый холостой сын заводчицы, которая все пыталась меня сосватать. А я тут такая с гнездом на голове после сна и сонной моськой.

– Совершенно верно. Доброе утро, Игорь. А где мое серое чудо? – хлопаю ресницами, аки сама невинность, прыгая с места и в карьер. Не до знакомств мне сейчас, у меня вон и так два подвисших в воздухе “романа”. Которые, кстати говоря, не торопятся давать какие-то определенности.

И парень, видимо, замечает мое нетерпение, потому что передает в руки заветный сверток. Я приподнимаю краешек покрывала, рассматривая вислоухую и желтоглазую мордашку мурлыкающего чуда и, не слишком церемонясь, распрощавшись с молодым человеком, спешу домой.

Ляся будет в восторге! Я уверена в этом!

Дочурка, кажется, уже с того момента, как научилась говорить, стала просить у меня завести дома какую-нибудь животинку. То это были обезьянки, то черепашки, рыбки, пару раз даже ящериц пыталась притащить с улицы домой, а не так давно вон вообще кролика взять уговаривала, но я сопротивлялась. Стойко сопротивлялась. Пока не решила, что, в конце концов, и я сама буду не против мурчаще-урчащего антидепрессанта дома. Тогда как для Ляси это будет некоторая ответственность, к которой малышка должна привыкнуть с самого детства. Поэтому и остановила свой выбор на коте.

Оказавшись в квартире и только закрыв за собой дверь, крадусь тихонько на цыпочках с улыбкой во все лицо к спальне дочурки. Сердце замирает в ожидании радостного визга и горящих от удивления глаз Ляси, а мой маленький подарочек тихонько мяукает, завернутый в пушистый плед.

Пробираюсь в спальню, как воришка, на носочках и присаживаюсь на широкую кровать с розовым одеялком, выпуская на волю забавно оглядывающегося вокруг нового члена семьи. Котейка, неуверенно переступая своими умилительными лапками, топает в сторону своей сладко спящей хозяйки, а я поглаживаю по кудрявой голове Алексию и слышу недовольное сопение своей засони.

– Ляся, малышка… – шепчу, целуя в носик-курносик, – просыпайся солнышко.

– Му-у-улька, – вздыхает мое чудо, переворачиваясь на спину, так забавно вздыхая. – Я кочу есе поспать, муль.

Засоня она точно в Рысева! Того тоже в выходной было не поднять раньше полудня. И почему я опять вспоминаю про него?

– Но, малыш, у нас гости…

– Гости? Лысь, да? – удивленно взлетают реснички Ляся, и открываются глазки.