Блисс смерила его взглядом, затем поднялась наверх, к себе вкомнату, и закрыла дверь. Ей нужно было сделать домашнее задание.

ШАЙЛЕР

Джек оказался прав. Когда Шайлер с Оливером вернулись вНью-Йорк, в аэропорту их не встретили венаторы, дожидающиеся возможностиарестовать беглецов. Однако же они не собирались в обозримом будущем относитьсяк Совету с доверием. Они задумали сохранить возвращение Шайлер в тайне, аОливер должен был отправиться к Совету и заявить, что Шайлер его бросила, чтобыон мог вернуться обратно к семье. Надежда была лишь на то, что старейшины емуповерят, а не передадут венаторам для установления правды. Это было рискованно,но Оливер не сомневался, что сумеет впарить свою историю.

Зато идея притвориться, будто они разорвали отношения,Оливера совершенно не вдохновила, но Шайлер сумела убедить его, что этоединственный способ обеспечить им свободу в Нью-Йорке.

В аэропорте Кеннеди царил обычный здешний хаос. Онипробрались сквозь кишащий народом зал и принялись выискивать автобус, идущий дометро.

— Добро пожаловать домой! — Оливер зевнул и потер заросшующетиной щеку.

Они только что совершили двадцатичетырехчасовой перелет изСиднея. Не самое большое удовольствие, когда сидишь в тесном креслеэконом-класса. Они оказались посреди ряда из пяти кресел; слева их соседямибыли молодожены, шумно целовавшиеся в течение всего полета, а справа — группалюбителей приключений, загонявших стюардесс постоянными заказами коктейлей.

Выйдя из здания аэропорта, Шайлер вздохнула полной грудью иулыбнулась. В середине сентября было все еще тепло, хотя в воздухе уже ощущалсялегкий холодок. Осень была любимым временем года Шайлер. Городская сутолока,разыскивающие своих пассажиров водители лимузинов, длинный ряд желтых такси ирычащий на всех диспетчер. Как же все-таки хорошо — вернуться!

Они остановились в непримечательной гостинице наУэст-Сайд-хайвее, в одном из тех заведений, что вечно забиты усталыми людьми,едущими по делам. Окна номера выходили в световую шахту, а кондиционер сильношумел. И тем не менее Шайлер крепко уснула, впервые за много месяцев.

На следующее утро Оливер изложил Совету свою историю ипредложил сообществу Голубой крови залог за свою жизнь. Как он и предсказывал,едва лишь старейшины поняли, что конкретно он предлагает (а именно — деньги),как все вопросы тут же иссякли.

Впоследствии, вернувшись в гостиницу, он рассказал Шайлер,что стражей, похоже, вообще не волновало ее исчезновение и ни о какихдисциплинарных мерах речь не шла. Происшествие в Париже полностью изменилокартину. Оно заставило Совет пересмотреть свои действия с учетом возвращенияЛевиафана. Теперь перед ними стояли куда более серьезные проблемы, и им было недо Шайлер. Во всяком случае, так казалось.

— Ну, ты готова? — Спросил Оливер. Он договорился о приеме вклинике доктора Пат. Патриция Хазард была самым доверенным врачом Совета — и,по совместительству, тетей Оливера. — Чем ты занималась, пока меня не было?

— Ничем. Взяла кофе и яичницу с сыром в забегаловке на тойстороне улицы. И сидела читала «Пост», — сообщила Шайлер. — Неземноеблаженство.

Доктор Пат сменила обстановку. Когда Шайлер была у нее впоследний раз, белоснежный кабинет выглядел словно холл суперсовременнойгостиницы, выдержанной в стиле минимализма. Теперь же он напоминал причудливуюи поражающую воображение «комнату смеха». Застекленные стенды, заполненныестеклянными глазами; кушетка, сооруженная из скрепленных вместе чучел животных,— все это было прикольно, но граничило с сумасшествием. На стенах виселивенецианские зеркала, а на белых диванах лежали покрывала из шкур. Все в целомпо-прежнему напоминало гостиничный холл, но сейчас тут, похоже, готовились кприбытию Вилли Вонки, а не Снежной Королевы.

— Здравствуйте, доктор Пат. Что это у вас тут стряслось? —Поинтересовалась Шайлер, проходя следом за врачом в процедурную комнату.

К радости девушки, процедурная по-прежнему выгляделасовершенно обычно.

— Мне надоела химчистка. Белое очень трудно содержать вподобающем виде. — Доктор Пат улыбнулась. — Оливер, твоя мать спрашивала, чтоты хочешь на обед, — бросила она племяннику, прежде чем закрыть за собой дверь.

Накануне вечером доктор Пат пришла в их гостиничный номер,чтобы осмотреть Шайлер и взять кровь на анализ, но за результатами велелаявиться в клинику.

— Ну и что же у нас плохого? — Спросила Шайлер, присаживаясьна краешек стола.

Доктор Пат сверилась с медицинской картой.

— Ну что ж, все показатели крови вошли в норму, и почеловеческим меркам, и по вампирским. Давление, щитовидка и все прочее тоже внорме.

— Но должна же быть причина.

— И она есть. — Доктор Пат отложила папку, прислонилась кстене и скрестила руки на груди. — Изоляция не идет на пользу бессмертной душе,— произнесла она. — Тебе нужно находиться среди тебе подобных. Ты очень долгобыла вдали, и теперь нервное напряжение слишком велико, твой организм как будтоотравлен.

— Поэтому мне в последнее время было так паршиво? —Переспросила Шайлер. — Из-за того, что я жила вдалеке от других вампиров?

— Да, как ни странно это звучит, — кивнула доктор Пат,постукивая пальцами по стетоскопу. — Кровь взывает к себе подобным. Ты былаодна, в состоянии стресса, вытолкнутая из сообщества. Мой племянник рассказал,что вы побывали на вампирском балу в Париже. Стало ли тебе лучше на время бала?

Шайлер задумалась. Тогда она была слишком возбуждена и необратила на это внимания, но да, доктор Пат была права. Пока ее окружалаГолубая кровь, Шайлер не испытывала приступов неудержимой дрожи. Не считая,конечно, тех минут, которые она провела в подземелье в одиночестве. В сотнефутов под землей, вдалеке от всех — пока не появился Джек. А как только они сОливером снова пустились в путь, дрожь тут же вернулась.

— «Плохо человеку, когда он один», — процитировала докторПат. — То же самое можно сказать и про Голубую кровь.

— А как же мой дедушка? Лоуренс ушел в изгнание. Он многолет прожил в одиночестве, вдали от своего народа. Однако же ни одного из моихсимптомов у него не проявлялось, — возразила Шайлер.

— Твой дедушка, насколько я припоминаю, был бессмертным.Редкая разновидность. Те, кто способен переносить длительные периоды изоляцииот сообщества. Он выбрал изгнание, зная, что сумеет справиться с этим.Физически и психически.

Шайлер обдумала поставленный диагноз.

— Какое-то это объяснение... чересчур простое, — в концеконцов произнесла она.

— Знаешь, Шайлер, у Красной крови есть для этого специальноеслово. Ностальгия — это не просто состояние рассудка. Это еще и сопряженные сним физические симптомы. Твоя вампирская сущность делает тебя сильнее и быстреелюбого человека. Но к тому же обостряет все твои человеческие недомогания. Ты,если так можно выразиться, получила лучшее от обоих миров.