Хочется надеяться, что платье ей по-прежнему по фигуре...

БЛИСС

Если Дилан к ней не идет, может, она сможет пойти к нему?Совет настоятельно просил самых младших своих членов заниматься регрессивнойтерапией, дабы получить доступ к собственным прошедшим жизням, а с ним —возможность учиться на обширном опыте прошлого.

Блисс уселась, скрестив ноги, на своей нарядной, как упринцессы, кровати. Она закрыла глаза и принялась пробираться сквозьвоспоминания множества жизней. Это было познание. Упражнение, позволяющеевыяснить, кем на самом деле ты был. Она пребывала в пустоте, в пространствемежду собственным сознанием и подсознанием. Кем она была прежде? Какой обликпринимал ее дух в прошлом?

Она танцевала в переполненном бальном зале. Ей былошестнадцать, и мать впервые позволила ей сделать высокую прическу... и онасмеялась, потому что нынешним вечером ей предстояло встретить юношу, которыйстанет ее мужем, и еще до того, как он подошел к ней и пригласил на танец, онаузнала его лицо.

— Мэгги. — Он улыбнулся.

У него что, всегда такая всклокоченная шевелюра? Даже вдевятнадцатом веке при виде Дилана — или лорда Барлингтона — ее сердце забилосьбыстрее.

Но потом на празднестве что-то случилось. Посетительнашептал ей на ухо свою ложь. Велел ей убить. Мэгги могла слышать его. Мэгги нежелала этого, не верила в это... и прежде чем Блисс сумела открыть глаза, онапочувствовала, как ее со всех сторон обволакивает холодная вода.

Мэгги Стэнфорд утопилась в Гудзоне. Блисс видела темную,мрачную реку, чувствовала, как горят легкие и разрывается сердце.

Сколько Блисс ни двигалась назад, все обстояло так же. ГудиБрэдфорд сожгла себя. Она вылила себе на голову масло, потом зажгла спичку ипозволила огню поглотить себя. Джулия Медичи «случайно» вышла с балкона виллысвоего семейства во Флоренции. Ее изломанное тело распростерлось в центреплощади.

Чередование образов было быстрее трепетания крыльев бабочки.Каждая пережитая Блисс «смерть» выходила на передний план. Но затем Мэггивыходила из «похоронного зала». Гуди Брэдфорд пережила огонь. Джулия всталапосле падения.

Никому из них не удалось оборвать собственную жизнь илиизгнать завладевшего ими демона. Все они пытались это сделать, и все потерпелинеудачу.

Блисс поняла.

«Я должна умереть».

Потому что если она умрет — на самом деле умрет, — если онаотыщет способ никогда не возвращаться, то и Посетитель умрет тоже. Ему никогдане представится возможность осуществить свои замыслы.

Вот. Вот он, единственный способ. Блисс это четко осознала.

Деваться некуда. Выжить невозможно. Они с Посетителемсцепились в смертельных объятиях. Если она сумеет убить свой дух, бессмертнуюкровь, текущую в ее жилах, она принесет смерть ему.

Она должна пойти на самопожертвование, или эти ужасныевидения, это чудовищное будущее станет неизбежным. Она — сосуд для зла, и покаона жива, жив и он.

— Дилан, ты это знал? Ты знал, что я должна сделать. Все этовремя знал, — прошептала девушка.

Из темноты наконец-то возник Дилан. Он печально взглянул наБлисс.

— Мне не хотелось говорить тебе об этом.

ШАЙЛЕР

После визита Шайлер в клинику доктора Пат прошло несколькодней, и новая жизнь девушки в Нью-Йорке наконец-то начала понемногуустраиваться.

Сегодня днем они с Оливером зашли в агентство недвижимости изабрали ключи от небольшой квартиры-студии в Хэллз-Китчен. Оливер снял этустудию для Шайлер, заплатив наличными арендную плату за целый год. Чтобыскрыть, кто она такая на самом деле, Шайлер предстояло притворятьсяединственной дочерью матери-одиночки, бывшей хиппи, а ныне фолк-певицы,постоянно разъезжающей по гастролям со своей группой. Благодаря способностиизменять черты лица Шайлер могла при необходимости притвориться и этой самой«мамой». Теперь, когда она снова почувствовала себя самой собой, «мутацио»давалось ей куда легче.

Они проехали на метро через весь город и вышли намноголюдном, шумном участке Девятой авеню, в районе, где соседствоваликорпоративные общежития для новичков Уолл-стрит, ветхие дома без лифта,стрип-клубы и огромные магазины видеотехники. Здесь же, неподалеку, находилсяпродуктовый магазин, и Шайлер с Оливером затарились там недельным запасомпродуктов — органические овощи, буханка хлеба с изюмом из пекарни наСалливан-стрит, консервированная фасоль. Оливер подбил Шайлер разориться наиспанскую ветчину и упаковку французского сыра из двойных сливок. При видечистых широких проходов между стеллажами супермаркета у Шайлер полегчало насердце. Как все-таки это здорово — вернуться в Америку, где все так удобно иприятно!

Студия находилась в одном из самых ветхих зданий, как ихотела Шайлер, и была очень маленькой: встав посреди комнаты, девушка почти чтомогла дотянуться до стен кончиками пальцев. Из обстановки в квартире имелисьнебольшая электроплита, микроволновка и свернутый футон[12] вуглу. Единственное окно выходило в световую шахту. И все-таки тут было лучше,чем в гостинице. Она в Нью-Йорке. Она дома.

— Ты уверена? — Поинтересовался Оливер. Шайлер вошла в домпод маской мамочки-хиппи, но едва лишь Оливер закрыл дверь студии, девушкапозволила лицу принять прежние черты. — Тебе необязательно оставаться здесь. Уотца есть квартира в деловом районе, для тех случаев, когда он задерживается наработе допоздна. Ты можешь жить там.

— Я понимаю, что тут не так хорошо, как в твоем доме. Илихотя бы в моем прежнем, — сказала Шайлер. Она осмотрела пустые полки буфета иобнаружила в уголке небольшую пластиковую ловушку для тараканов. — Но я думаю,нам нельзя допускать, чтобы нас видели вместе. Мы не можем рисковать твоимположением в клане.

До дома на Риверсайд-драйв было всего ничего, если ехать натакси. Там сейчас наверняка Хэтти с ее домашней стряпней и Юлиус с егокарточными фокусами. Но она не может вернуться. Пока не может. Шайлер знала,что стоит ей переступить порог своего дома — и в ту же минуту Совет обо всемузнает. Девушка понятия не имела, откуда у нее такая уверенность, ночувствовала это инстинктивно и знала, что права. Может, сейчас им и не до нее,но у Шайлер было такое чувство, что это не навсегда.

В студии она ощущала себя в большей безопасности, тем болеепод именем Скай Хоуп. Они с Оливером решили, что это вполне подходящее имя дляотпрыска хиппующей мамаши. Кроме того, Шайлер привыкла откликаться на это имя,так что с ним было меньше шансов допустить промах.

Местная бесплатная средняя школа носила имя АлександераГамильтона, и поданные в последнюю минуту документы Шайлер здесь приняли безвопросов и возражений. Оливер пытался настоять на какой-нибудь из частных школ— Найтингейл, Спенс, Бриэрли. Но в конечном итоге даже он согласился, что этослишком опасно. Эти заведения кишели Голубой кровью. А здесь вероятностьстолкнуться с кем-то из Совета была очень мала. Элита могла на словах лицемерноподдерживать бесплатные школы и даже жертвовать им деньги, но никогда неотдавала туда своих детей. Чтобы сообщество поверило в разрыв Шайлер и Оливера,Оливеру предстояло вернуться в Дачезне без нее.