Тут Аваддон зажал ей рот широкой ладонью и, резко запрокинувголову, придавил к своей твердой, как камень, груди. На миг Триш оцепенела.

Затем ею овладел ужас.

Аваддон схватил карту доступа, висевшую у нее на шее, идернул. Шнурок больно ожег шею и порвался, а карта упала на пол. Триш попыталасьосвободиться, но Аваддон был гораздо больше и сильнее. Закричать она тоже немогла. Он наклонился и зашептал ей на ухо:

— Сейчас я уберу руку, но кричать ты не будешь, ясно?

Она закивала — легкие нестерпимо жгло.

«Нечем дышать!»

Аваддон отнял руку, и Триш глубоко втянула воздух.

— Пустите! — задыхаясь, выдавила она. — Чтовам надо?

— Говори пин-код, — сказал Аваддон.

Триш ничего не соображала. «Кэтрин! Помогите! Кто этотчеловек?!»

— Вас увидит охрана! — пригрозила она, отлично понимая,что они стоят вне зоны видимости камер. «Да и все равно никто не смотрит».

— Говори пин-код, — повторил Аваддон. — Тот,который совпадает с твоей карточкой.

Ледяной ужас скрутил внутренности, и Триш резко обернулась,выдернула руку и хотела вцепиться Аваддону в глаза. Пальцы только скользнули пощеке, оставив четыре темных следа — это была не кровь, а скрытые тональнымкремом татуировки.

«Кто это чудище?!»

С нечеловеческой силой он развернул ее, поднял и перекинулчерез край контейнера с кальмаром. Пары этанола ударили в нос.

— Пин-код? — повторил Аваддон.

У Триш защипало в глазах. В глубине резервуара маячилабледная плоть гигантской морской твари.

— Говори, — велел Аваддон, надавив ей наголову. — Быстро, пин-код!

Начало гореть горло.

— Ноль четыре ноль восемь! — едва дыша, выкрикнулаТриш. — Пусти! Ноль четыре ноль восемь!

— Если врешь… — Аваддон нажал сильнее, и кончикиволос девушки окунулись в спирт.

— Я не вру! — кашляя, выдавила она. —Четвертое августа — мой день рождения!

— Спасибо, Триш.

Он еще крепче схватил ее за голову и с сокрушительной силойтолкнул вниз, погрузив лицом в спирт. Резкая боль ожгла глаза. Аваддон надавилсильнее и прижал Триш к мясистой голове кальмара.

Собрав остаток сил, Триш лягнулась и выгнула спину, пытаясьвытащить голову из контейнера. Державшие ее мощные руки даже не шелохнулись.

«Нечем дышать!!!»

Она замерла, силясь не открывать глаза и рот. Легкие горелиогнем, требуя кислорода.

«Нет! Терпи!»

В конце концов рефлексы взяли свое.

Триш открыла рот, и легкие расширились до предела, пытаясьвобрать столь необходимый организму кислород. Обжигающий спирт хлынул в горло,проник в легкие… Грудь взорвалась чудовищной, невообразимой болью. Но длиласьэто всего несколько секунд — потом наступила темнота.

Малах, отдуваясь, смотрел на дело своих рук.

На краю контейнера, перегнувшись через стенку, виселобезжизненное женское тело — голова так и осталась погруженной в этанол. Малахвспомнил первую (и до сего дня единственную) убитую им женщину.

Изабель Соломон.

Он окинул взглядом обмякший труп, затем схватился за пышныебедра и подтолкнул: Триш Данн соскользнула в контейнер и безжизненно повисланад огромной морской тварью. Когда одежда полностью промокла и отяжелела, трупначал опускаться в темноту и скоро лег поверх кальмара.

Малах вытер руки и закрыл плексигласовую крышку.

«В Мокром отсеке новый экспонат!»

Он поднял с пола карту доступа и сунул в карман.

«0408».

Сперва Малах счел появление Триш Данн досадной помехой,однако вскоре он понял, что карта и пин-код могут сослужить хорошую службу.Если исследования Кэтрин действительно так секретны, как утверждал ее брат, тоона может и не пустить Малаха в хранилище данных. Как ни уговаривай. «Теперь уменя есть свои ключи». Он обрадовался, что не придется тратить время науговоры.

Выпрямившись, он увидел в окошке свое отражение: тональныйкрем местами смазался. Плевать. Пока Кэтрин сообразит, в чем дело, будет ужепоздно.

— Это комната для масонских обрядов? — спросилаСато, уставившись на Лэнгдона в темноте.

Он спокойно кивнул:

— Да, называется «Камера размышлений». В такойхолодной, неуютной комнате масон размышляет о бренности бытия, неизбежностисмерти и приходит к полезным выводам о мимолетной природе всякой жизни.

Сато подозрительно огляделась по сторонам.

— Так это что-то вроде комнаты для медитаций?

— В общем, да. В подобных комнатах неизменноприсутствуют одни и те же символы: череп, скрещенные кости, песочные часы,сера, соль, чистый лист бумаги, свеча, коса и так далее. Мысли о смертипобуждают масонов думать о том, как лучше устроить жизнь на земле.

— Больше смахивает на гробницу, — заметилАндерсон.

«Ну, отчасти в этом и смысл».

— Да, поначалу мои студенты тоже так реагируют. —Лэнгдон часто советовал второкурсникам найти книгу «Масонские символы» Бересняка,в которой были прекрасные фотографии Камеры размышлений.

— А вашим студентам не кажется дикостью, что масонымедитируют в окружении черепов и кос? — вопросила Сато.

— Так же дико молиться у ног распятого на крестечеловека или перед изображением четырехрукого слона по имени Ганеша.Непонимание культурных символов — корень многих предрассудков.

Сато, явно не в духе для лекций, отвернулась и подошла кстолу. Андерсон стал ей светить, но луч сделался заметно тусклее, сколько он нистучал по ручке фонаря.

Все трое двинулись к столу; в нос Лэнгдону ударил резкийзапах — подвал был сырой, влажный воздух реагировал с серой. Сато уставилась напредметы, разложенные на столе. Андерсон как мог освещал их гаснущим фонарем.

Сато осмотрела стол и, вздохнув, подбоченилась.

— Ну и зачем нужен этот хлам?

Лэнгдон знал: все предметы тщательно отобраны и расположеныстрого определенным образом.