• Путает работу и личные отношения.

Анорексия созависимости возникает, когда созависимый отказывается от своих длившихся всю жизнь паттернов отношений с деструктивным патологическим нарциссом. Он впадает в анорексию созависимости, достигает дна и больше не может терпеть боль и вред, причиняемые ему нарциссом. Парадоксальным образом это появляется в момент ясности, когда созависимый осознает, что он бессилен перед влечением к возлюбленному, с которым чувствует себя хорошо сначала, но вскоре тот начинает причинять ему боль. Чтобы защитить себя от череды «родственных душ», которые неожиданно становятся его сокамерниками, созависимый выключает свою уязвимость. Это приводит к полному устранению всех эмоциональных, связанных с отношениями и сексуальных механизмов.

Стремясь избежать очередного нарцисса, созависимый, сам того не подозревая, изолирует себя от всех переживаний интимной романтической любви. Этот защитный механизм оберегает его от обстоятельств, вызванных неправильным выбором. Отрицая свои человеческие потребности в близости и страстной любви, созависимые в каком-то смысле действительно нейтрализуют Синдром человеческого магнитизма и лишают себя любой возможности романтической любви, здоровой или нет.

Чтобы сохранить эту анорексию, созависимые должны окончательно отделить себя от своего эмоционального и сексуального «я». Они морят себя голодом в отношении любой человеческой потребности создать романтическую, интимную или сексуальную связь. Такая депривация часто приводит к длительным психическим и связанным со здоровьем проблемам.

В анорексичном состоянии созависимые слишком подозрительно относятся к людям или ситуациям, которые могут привести к пагубным и опасным отношениям. В общении они стараются не проявлять интереса к кому-то и не реагировать на чужие инициативы завязать дружеские отношения. Они избегают социальной жизни, чтобы случайно не столкнуться с угрожающей ситуацией или человеком. Если что-нибудь угрожает анорексичному барьеру созависимого, беспокойство заставит его вернуться к безопасным самоограничениям.

Анорексичные созависимые не могут осознать, что разрыв связи с их уязвимым в отношениях и сексуальным «я» вреден, если не изнурителен. В конце концов, цель, которой им удается достичь, – спасение от боли, причиняемой очередным патологическим нарциссом. Однако при этом они проживают свою жизнь в бесплодной пустыне одиночества и страха. Анорексичные созависимые порой неуместно рассчитывают на своих детей, чтобы компенсировать отсутствие близких взрослых отношений. Такую разрушительную форму взаимодействия родитель – ребенок часто называют эмоциональным инцестом, который очень губителен для детского психологического развития.

Дженис, 45-летняя одинокая мать и психотерапевт, обратилась ко мне за помощью в лечении созависимости из-за вызванного работой стресса. Как и у других подобных пациентов, ее детство с патологически нарциссичным отцом и созависимой матерью было травмирующим. Все ее романтические партнеры были патологическими нарциссами, красивыми, очаровательными, уверенными и дерзкими. Даже зная последствия своего выбора мужчин, она не могла перестать влюбляться в исключительно опасных плохих парней. По сути дела, трое ее последних значимых романтических отношений (двое мужей и бойфренд) оказались патологическими нарциссами. Когда она забеременела, за 13 лет до начала психотерапии, ее бойфренд – «родственная душа» Джерри – внезапно стал жестоким. Он отреагировал на предстоящее отцовство тем, что бросил ее и впал в алкоголизм. Позже она узнала, что в тот вечер, когда он узнал об их ребенке, он пошел в стриптиз-клуб и нанял проститутку. В шоке от еще одной неудачи в длинной череде разочарований, она отстранилась от мужчин и романтики. Это было серьезно. Дженис стала полностью независимой и делала все, чтобы продолжить свою карьеру лицензированного психотерапевта.

Когда я спросил ее о решении прекратить встречаться или заводить романтические отношения, она пожала плечами и сказала, что сделала это, чтобы уберечь себя от дальнейшей боли. Она также безэмоционально объяснила: то, что Джерри сделал с ней и ее ребенком, было такой травмой, которую человек не может пережить снова. Когда ее бросили, у нее не осталось ничего, что она могла бы дать другому мужчине. Она сухо добавила: «Так лучше, потому что у меня много друзей и хороший вибратор». Я никогда не забуду пустой взгляд, сопровождавший это заявление. Когда я надавил сильнее на то, почему она отказалась от шанса вновь испытать романтические чувства, Дженис еще более отчужденным тоном повторила, что не скучает по мужчинам и благодарна за спокойствие и отсутствие драматизма. Будучи опытным психотерапевтом, она сменила тему разговора на что-то менее сложное и проблемное.

Ей потребовался еще год еженедельных психотерапевтических сеансов, чтобы осознать свое решение лишить себя романтики и близости. Два года спустя я получил открытку, сообщающую, что она наконец встретила мужчину своей мечты. Впервые она получила то, что ускользало от нее всю ее жизнь: хорошего человека, который был добр к ней.

Некоторые созависимые дают рациональное объяснение или придают более привлекательный вид своим созависимым качествам, преподнося их как положительное поведение. Их созависимость становится своего рода знаком отличия, который они гордо носят – и о котором часто заявляют. Эти индивидуумы ощущают то, что я называю синдромом созависимого мученика. Созависимые мученики очень горды своим самоотверженным, жертвенным и страдальческим подходом к отношениям. Их восприятие себя и самооценка сливаются с их созависимостью. Эти мученики хвастаются тем, что они делают для других, а также тем, скольким они жертвуют в своей жизни. Такие убеждения часто вытекают из семейных ценностей, передаваемых из поколения в поколение. На этот переходящий паттерн влияют региональные, этнические, культурные или религиозные верования и практики.

Самооценка мученика или то, что я называю псевдосамооценкой, построена на основе комплиментов. Другими словами, их созависимость подкрепляется положительным вниманием, восприятием и даже поощрениями, которые они получают за свое самопожертвование; их могут считать святыми или достойнейшими людьми. Если спросить, почему они не попросят большего, они, вероятно, скажут, что им немного надо и они чувствуют себя счастливыми и полноценными, делая столько для других. Многие даже объясняют, что их самоотверженность и щедрость необходимы для спасения души и служат гарантией вечной жизни. Некоторые созависимые мученики умело вызывают чувство вины у других, чтобы напомнить им о своей жертве.

Человеческий дух и психика податливы, и излечение от созависимости может изменить чью-то жизнь к лучшему. Более того, возможен переход от нездоровой ОДО к здоровой ОСО. На шкале КСО это будет выглядеть так: ОКСО (–5) созависимого не только движется к центру континуума, но и пересекает отметку нуля, поднимаясь дальше, чтобы ощутить мир в качестве здорового и ориентированного на себя человека.