Кажется, у меня крышу сносило. И чем дальше, тем сильнее. Ещё сутки назад я думал, как затащить Женю в постель и где найти такую же чудесную помощницу, а сейчас пытаюсь сделать так, чтобы мы жили вместе. С ее маленьким братом.

Надо позвонить сценаристам мыльных опер. Они такой сюжет с руками оторвут. Особенно когда есть пометочка: основано на реальных событиях. Вот такая история…

Женя проснулась у самого гаража. Должно быть, ее разбудил скрип двери. Давным-давно следовало ее смазать. И когда я открыл дверцу, чтобы разбудить девушку, на меня выжидающе посмотрели медовые глаза.

Не знаю, откуда это в ней. Но материнский инстинкт чувствовался даже на расстоянии. Она смотрела воинственно, готовая в любую минуту дать деру с малым на руках.

Но я сделал предупредительный выстрел:

– Надо бы проверить все документы. Давай отнесём его в дом, и я отправлю все нашим юристам с пометкой срочно?

Ее глаза распахнулись ещё шире, сразу видно, что девушка не ожидала от меня такого предложения, но явно обдумывала его, так как сразу же кивнула и ответила:

– Я сама хотела попросить. Не думаю, что ей удалось бы все так провернуть без моего предварительно одобрения. Органы опеки бы не позволили.

Склонен был с ней согласиться. Удивительно, но про квартиру она ни слова не сказала. Приоритеты у девушки были расставлены вроде бы правильно, но…

Материальным мы займёмся завтра. Для неё сейчас главное мальчик. А для меня? Кажется, для меня они слишком быстро стали главными вместе. Это пугало.

Меня, тридцативосьмилетнего мужика, пугали чувства. Сразу вспомнились и Слава, и Илья. Как я наблюдал за их душевными терзаниями. Как оба они страдали от того, что все идёт через одно место.

Илюха вообще думал, что потерял свою Варю. Ее искали едва ли не всем миром. Там какая-то тёмная история, связанная с ее крестным3. А Слава… А Слава начудил так, что потом еле разобрался.

Кажется, теперь настала моя очередь. Наверное, я готов принять этот вызов, потому что грудь распирало от самых разных чувств от жажды убийства до совершенно иррациональной нежности к незнакомому ребёнку на моих руках.

Я вносил его в дом, впускал в него и Женю. Еще ни одна любовница не приходила сюда. Да здесь вообще женщин не было, не считая домработницы, что заглядывала пару раз в неделю.

И вот эти двое здесь: в моем доме и, кажется, в моем сердце тоже.

Слыхали сказку про Золушку? Думаю, да. Так вот, я тоже. Но ведь все мы знаем, что это только сказка. Да только почему в душе такая сумятица и не пойми откуда вера в то, что я в этом прекрасном доме надолго.

Сонная, уставшая и совершенно вымотанная, я аккуратно раздевала мальчика. Да… Снимать кофточку и штаны не буду. Я не готова увидеть это вновь.

Когда мальчика привели в нормальный вид, он и вправду стал походить на меня. Светловолосый, с таким же упрямым носиком и нахмуренными бровками. А ещё глаза. Большие и светло-карие.

Они открылись, когда я стаскивала с него новые ботиночки. Сначала он дёрнулся, но я порывисто обняла его, нашептывая, что все будет хорошо.

Вскоре он успокоился, и детское любопытство взяло верх. Мы изучали друг друга с осторожностью, а потом и дом вокруг. Муромский куда-то сбежал, но не успела я удариться в панику, как он занёс пакеты, полные вкусно пахнущей еды.

Кажется, путь к сердцам нашей маленькой, едва образовавшейся семьи лежал через желудок. По крайней мере, дернулись мы с братом синхронно. Это было забавно, и, кажется, я впервые увидела на лице Женечки искренний восторг.

До этого он словно не мог позволить себе выбраться из кокона. А сейчас сам доверчиво взял меня за ручку потянул к столу. Там мужчина уже выкладывал красивые пластиковые контейнеры.

Один из них он протянул ребёнку. Тот в ответ пискнул:

– Спасибо.

Мы переглянулись с Сашей и подавили улыбки. В них сквозила и радость, и облегчение одновременно. Малыш самостоятельно забрался на стул, положив желтую машинку рядом. Он не выпускал ее из рук все это время.

– О! Котетки!

Он сам открыл крышку контейнера, сам взял вилку, лежавшую рядом, и не смог сдержать восторга. А я – снова облегчения, когда он с аппетитом принялся уплетать детские биточки в форме бабочек.

– Приятного аппетита…

Муромский неожиданно растерялся. Он выглядел так мило и немного глупо, что я засмотрелась. В итоге большой дядя склонился к малышу и протянул руку:

– Прости, не знаю, как тебя зовут. Я Саша.

Брат насторожено поднял на него глаза, но, к моему удивлению, тоже в ответ протянул руку и ответил:

– Я Зеня.

Он неидеально выговаривал слова, но очень старался. Я надеялась, что мне не придётся искать в срочном порядке психолога, восстанавливать его внутренний мир по кусочкам.

А логопед? Что вообще в таком возрасте надо делать? Но сначала надо бы решить главный вопрос.

Пока шеф раскладывал еду, спешно полезла в сумку за документами. Достала папку и протянула ее начальнику. Тот нахмурился, но забрал. А потом удалился в другую комнату, откуда я услышала работу сканера.

Муромский вернулся быстро, а Женя уже успел перейти от биточков к овощам. Судя по всему, проблем с аппетитом у него быть не должно. Надеюсь на это.

– Я все отправил. Попросил девочек проверить. Смотрю, твоя мама не слишком заморачивалась с именем.

Он попытался улыбнуться, но я лишь опустила глаза в пол. Ага, и с отчеством. Когда я спросила ее, где отец мальчика, она лишь пожала плечами. Она не знает, кто он. Может, оно и к лучшему. Явно не залетный миллионер.

– Жень, тебе нечего стыдиться. Я больше не буду затрагивать эту тему. Извини меня.

Мальчик рядом затих, прислушиваясь. А потом посмотрел на меня. Его глаза были полны сомнения. Пару секунд он не отводил от меня взгляда, а потом неожиданно спросил:

– Я тепель буду зить с тобой?

Не ожидала такого вопроса. Даже на секунду растерялась, но потом взяла себя в руки. Опустилась к нему пониже на уровень глаз и ответила:

– Мне бы этого очень хотелось. Надеюсь, ты не против.

Он посмотрел на меня, потом на Муромского, а потом на контейнер с едой.

– Не плотив. Мама все лавно бы меня опять отдала кому-то. У неё нет влемени на меня, а ты холошая, ты меня колмишь.

У меня сердце сжалось от того, что он говорил. Разве дети в три с половиной года могут быть такими серьезными и смышлеными? Не верилось. А ещё стало страшно.

Где же он провёл все эти годы и как вообще выживал? Я-то не понаслышке знаю, какова жизнь с нашей матерью. Попыталась отогнать воспоминания.