Муромский пододвинул ко мне контейнер с роллами и заговорщически улыбнулся. Закатила глаза и одним губами прошептала «спасибо». Вот знает, негодяй, чем порадовать свою помощницу.

И вообще, как-то слишком быстро он затащил нас к себе домой. Нет, против его аргументов у меня не было ни единого шанса, но зачем мужчине это?

Зачем ему несговорчивая студентка, ладно, помощница, и ее свалившийся на голову брат? Он столько всего накупил, и я понятия не имею, как отдавать ему деньги. Как высказывать благодарность.

А ещё моя родня…

Это потихоньку начинало убивать меня. Но когда мы поели, сил думать об этом не осталось. Братик снова стал зевать, и мы пошли в спальню, на которую указал Саша.

Он был неизменно учтив и вежлив, а я то и дело рассыпалась в благодарностях. И все равно в воздухе витала недосказанность. Ладно, утро вечера мудренее…

***

Мне выдали футболку и огромные мужские шорты, ставшие мне едва ли не брюками. А ещё показали комнату. И вот мы с братом улеглись, кажется, мгновенно провалились в сон.

Всю ночь я спала беспокойно, ворочалась и никак не могла успокоиться. Мальчик тоже спал не очень крепко, часто вскрикивал и метался по кровати. По большому счёту это стало моим первым настоящим испытанием в роли опекунши.

Проснулась я затемно. За окном ещё только начинался рассвет. Несколько мгновений я не могла понять, где нахожусь, но потом память услужливо подвинула события прошедшего дня.

Так я и лежала около спящего ребёнка, рассматривая обстановку. Она была очень приятной. Темные тона, правильные плавные линии. Интерьер не пестрел необычными вещами. Он был полон спокойствия и основательности.

Я осторожно выбралась из постели и пошла в ванну. Дом у Муромского оказался сравнительно небольшим. Удивительно, но он был словно из стекла сложен.

Везде большие окна и много зеркал со стеклянными перегородками. Но на самом деле никаких десяти спален и туалетов. Комнат было, как я поняла, всего несколько.

Кухня, объединённая с гостиной, примыкающая к ним прихожая. Затем парочка спален и кабинет. Очень простое расположение и уютное пространство.

Единственное, что, на мой вкус, было лишним, – это обилие тёмных цветов. Венге и коричневый встречались практически везде. Даже постельное белье шоколадного оттенка.

Такого глубокого, словно в нем был самый большой процент содержания какао. И ванна тоже в таких же тонах. Я спокойно умылась. Затем достала из сумки расчёску и привела в порядок свои густые волосы, заплетя их в косу.

Меня все ещё штормило. Сдаётся мне, я ещё долго буду отходить от случившегося и принимать новую действительность. Зазвонил, телефон. Вернее завибрировал.

Подняла его и увидела аватарку Кати. Закрылась в ванне и приняла вызов. На экране появились испуганные глаза подруги. Она молчала и разглядывала меня.

– Расскажешь в двух словах?

Улыбнулась. Катюшка тоже сильно изменилась за эти несколько месяцев. Словно стала закаленнее и увереннее в себе. Прикусила губу, так как ощутила стыд.

Я так была занята своей жизнью, что почти не интересовалась ею. А ведь ей наверняка тоже непросто было. И теперь вряд ли у меня вообще останется время на весёлую болтовню и студенческие посиделки.

– Да даже не знаю, с чего начать…

– А попробуй с начала.

И она улыбнулась той самой нежной улыбкой, что я так любила. Искренней и участливой. Я точно знала, что подруга не осудит и поймёт, поэтому выложила все события вчерашнего дня как на духу.

В какой-то момент думала не смогу, но оказалось, что слова буквально потоком из меня выливались. Они выходили легко и связно. Иногда у меня бывало, что даже преподаватели понять не могли болтовню Попадайло.

Да что уж, я, когда волновалась, тараторила так, что потом и сама вспомнить не могла, про что говорила. Но сейчас рассказ ложился плавно, словно по канве.

А потом подошел черед описывать наш приезд в дом Муромского, и я замолчала. Потому что тут все разделялось на «до» и «после». Потому что я до сих пор не понимала, как относиться ко всему случившемуся.

Катя словно почувствовала этот момент. Замолчала, а потом неожиданно спросила:

– А если…

Отрицательно покачала головой. Никаких если.

– Кать, мне двадцать три, и у меня теперь на руках маленький ребёнок. Братишка, судьба которого ещё даже не до конца решена. Жилья у меня нет и из ценностей только работа, которую он же мне и дал. Да если бы не это преимущество, не знаю, как я бы справлялась с учебой и подработками.

Подруга задумалась. Она ненадолго ушла в себя, а я пока приоткрыла дверь, убедиться в том, что ребёнок ещё спит. Он сонно поджимал губки и сладко сопел. Под утро наконец-то его сон стал спокойнее.

– Мне кажется, ты ему очень нравишься. Не просто нравишься, Жень. Я думаю, этот твой начальник в тебя влюбился.

Внутри екнуло, но сказку про Золушку-то никто не отменял. СКАЗКА! Это все всего лишь детские забавы, а в жизни такое может и бывает, но не вижу предпосылок, чтобы это случилось со мной.

– Ну да, и сегодня он встанет на одно колено и предложит мне переехать к нему в качестве жены. Ах да, и брата моего усыновит. Заимеет, так сказать, двух детей одним махом. Берите оптом – так дешевле.

Катька ухмыльнулась и потупила глаза, а потом сказала:

– Чем черт не шутит, а, Попадайло? Мы же о тебе говорим. С твоей «везучестью» должно же хоть раз качнуться все в обратную сторону. Принципа равновесия никто не отменял.

Хмыкнула. Ну да, инь-янь, и все такое. Меня вчера уже так отравновесило, что до сих пор в себя прийти не могу. Жизнь, она такая… Не предупреждает о том, что сейчас собирается зажигать.

– Ну и я уже видела это с тобой. Ты после смерти бабушки тоже в тот раз впала в чёрное уныние на пару месяцев. Ничего, очухаешься, только давай в этот раз быстрее…

Слова Кати меня даже взбесили. Звучало как-то жестоко. Можно подумать, что после смерти единственного близкого человека я должна была погоревать пару дней и в пляс пуститься. То же мне, советчица!

Я недовольно зашла в комнату. Малой как раз уже стал ворочаться. Я не хотела оставлять его одного, догадываясь, как он может испугаться, если не найдёт меня рядом. Поэтому ждала.

Хотя надо бы пойти и завтрак на всех приготовить. Время уже было далеко не раннее. Я обычно из общаги на работу как раз выходила. Попробовала растолкать братика.

Но, хвала небесам, этого не потребовалось, потому что, как только я села на кровать, он сразу же открыл глаза. Я ласково сказала:

– Доброе утро, в туалет не хочешь?

Он потёр глазки и кивнул, и мы вместе сделали нужные дела. Когда вернулись в комнату, я сообщила, что надо пойти на кухню и подождать, пока я приготовлю завтрак.