Какой мягкий снег, словно перина. Немного прохладно, но это не беда. Зато не жарко. Снежинки падают откуда-то сверху. Они ложатся на лицо и почему-то почти не тают. На ресницах уже целые сугробы намело. Надо бы смахнуть, а то скоро совсем глаза снегом засыпет. Почему же руки не слушаются? Я их совсем не чувствую! Впрочем, как и ног. Зато в этом бестелесном состоянии есть какая-то своя прелесть. Сейчас дунет ветерок, подхватит меня своими потоками и унесёт далеко-далеко отсюда. В жаркие страны. Вот там-то весь иней на моих ресницах и растает. Может тогда же и тело отогреется. Буду снова обычным человеком, а не бестелесной пушинкой.

В голове сплошной туман. Я почти ничего не помню. Это так странно. Лишь несколько обрывков воспоминаний. Внутри большой машины было холодно и шумно. Мы куда-то ехали и очень торопились. За нами, кажется, гнались, и с этим ничего нельзя было поделать. Затем откуда-то взялась барабанная дробь, от которой сильно болели уши. А в конце было много света. Он проникал в машину и резал её изнутри. Стало нестерпимо жарко. Потом свет стал ещё ярче. Воздух превратился в огонь, который долго обжигал лёгкие до самых корней. После всё погасло.

Когда я открыла глаза, то увидела над собой звёздное небо. Такое далёкое, молчаливое и торжественное. Это было прекрасное зрелище. Возможно, самое лучше из того, что я когда-либо видела в жизни. Вот и теперь я снова смотрю в эту чёрную бездну, где таинственно блестят далёкие звёзды. Когда-нибудь я отправлюсь к одной из них. Увижу родную Землю из космоса и сразу же буду тосковать по ней. Потом я встречу братьев по разуму, которые обязательно окажутся очень милыми созданиями. Мы подружимся с ними. Немного погостив, я отправлюсь в обратный путь. Домой! Какое сладкое слово! Земля предстанет предо мною ещё более красивой, чем раньше. Я расскажу всем о том, что в десятках световых лет отсюда тоже есть жизнь. Она совсем иная, чем здесь. Но у нас несомненно есть что-то общее.

Тогда на Земле закончатся все войны. Не будет болезней, катастроф и стихийных бедствий. Люди перестанут умирать молодыми. Города превратятся из мрачных асфальтовых джунглей в зелёные и приветливые островки, где человек сможет жить, а не выживать. Дикую природу никто больше не побеспокоит. Водоёмы будут наполнены чистой водой, в которой миллионы рыб и прочих водных жителей найдут свой дом. На Земле воцарится мир и покой. Все будут по-настоящему счастливы.

Вот тогда и я смогу, наконец-то, заняться тем, что давно хотела сделать. Что же это будет? Надо хорошенько подумать. Может быть я прочту тысячу книг и стану самой умной и печальной девушкой в мире? Или мне захочется выращивать цветы, а потом дарить их случайным прохожим? А может быть я стану художником и напишу сотни прекрасных картин, глядя на которые люди будут плакать от счастья? Скорее всего, нет. Что же тогда остаётся мне в этом мире? На что я потрачу остаток своих дней? За что меня вспомнят те, кто придёт позже? И что принесёт мне светлую радость и долгожданный покой?

Я напишу одну единственную книгу о том, что близко каждому. Это будет история о боли и страдании во имя мира и спокойствия. Жизнь и смерть пройдут в ней рука об руку, чтобы в конце пути передать героя из рук в руки и поставить последнюю точку. Это будет красивая и грустная история, в которой окажется возможным абсолютно всё. Лишь одно останется таким же неизменным, как в жизни. Печальный конец.»

* * *

Полина лежала на снегу не в силах подняться. Ей казалось, что в воздухе витает запах гари, как будто ещё совсем недавно здесь бушевал лесной пожар. Превозмогая боль, она повернула голову влево. Сдавленный стон невольно вырвался наружу из пересохшего рта. Когда тёмные круги перед глазами рассеялись, перед ней предстала картина полного спокойствия и безмятежности. Стоявшие вокруг сосны и ели поблёскивали своими белыми одеяниями в лучах восходящего солнца. Пушистый ковёр из свежевыпавшего снега создавал ощущение первозданной чистоты и непорочности. Над лесом торжественно и неторопливо проплывали перистые облака, словно за ночь на небе намело огромные сугробы.

Нигде не было ни малейших следов пожара. Озадаченная Полина с немым вопросом в глазах посмотрела вверх. Разумеется, никто и не собирался что-либо объяснять. Тем не менее краем глаза она заметила большое чёрное пятно, что мелькнуло справа. Полина повернула голову туда и замерла от представшей перед ней картины. Она смотрела во все глаза, но упорно отказывалась им верить. В памяти вдруг до мельчайших подробностей вспыхнули события недавнего прошлого. Щемящее чувство тоски, словно клещами, сжало ей сердце. Полину бросило в жар, хотя ещё недавно она дрожала от холода. Её пересохшие губы с кровоподтёками исказила гримаса боли. В уголках распахнутых глаз выступили слёзы, сверкнувшие на солнце, словно бриллианты скорби.

Далеко не сразу Полина сообразила, что уже давно не дышит. Она судорожно вдохнула морозный воздух и зажмурилась в надежде на то, что это лишь ужасный сон. Несмотря на все усилия, проснуться никак не удавалось. Полина обречённо открыла глаза. Суровая в своей неприглядности картина недавнего боя вновь предстала перед ней.

В нескольких десятках метров стоял разбитый и обгоревший БТР, припорошенный снегом. Его башня вместе с орудием оказалась вырвана. Вместо неё теперь возвышались вздыбившиеся листы брони. Они угрожающе зияли, словно разверзнутая пасть огромного зверя, замершего в своей предсмертной судороге. Даже теперь оттуда исходили потоки нестерпимой боли и безумного страдания. Казалось, что жестокий великан, поразивший этого зверя, теперь далеко, и недавняя победа его совсем не волнует.

По правому борту БТРа зияла огромная пробоина. Сквозь неё виднелись обгоревшие внутренности десантного отсека, а по краям торчала искорёженная броня. Резиновые покрышки полностью выгорели, и от колёс остались лишь погнутые диски. Правый передний люк был откинут. На нём виднелось обугленное тело, отдалённо напоминавшее человека. Почерневшие руки бессильно свисали вниз с передней брони. Водительский же люк был плотно закрыт. Дверь в десантный отсек сместилась назад по правому борту, но всё ещё хранила свои секреты от посторонних глаз.

Полина провела заледеневшей рукой по заплаканному лицу. Стараясь не думать о боли, она приподняла голову и привстала на локоть. Когда голова перестала кружиться, а тёмные круги перед глазами побледнели, Полина поднялась на колени. Затем она медленно встала на ноги и, едва не падая, сделала первый шаг. Тело отозвалось острой болью, а вернувшееся головокружение сбивало с толку.

Своих ног Полина совершенно не чувствовала и стояла теперь, словно на протезах. Справившись с внезапно подступившей тошнотой и шумом в голове, она сжала зубы и очень медленно пошла в сторону БТРа. Эти тридцать метров показались ей самым длинным расстоянием, что когда-либо приходилось преодолевать. Добравшись, наконец, до правого борта, Полина совершенно без сил прислонилась к обгоревшему БТРу. Острые края пробитой брони её совершенно не волновали. Главное сейчас было не опускаться на землю. Иначе в следующий раз может и не хватить сил, чтобы встать.

Немного отдышавшись, Полина почувствовала себя лучше. В голове почти перестало шуметь. Тёмные круги перед глазами стали теперь настолько бледными, что уже не мешали смотреть. Голова, конечно, ещё кружилась, но с этим вполне можно было жить. Полина сделала глубокий вдох и, оторвавшись от спасительной брони, пошла вдоль правого борта к передней части БТРа. Подойдя к люку, она посмотрела на обугленное тело.