Я мерила шагами кабинет... до меня стало доходить, почему в Русине все производства находятся на уровне семейных мастерских... Гильдии, конечно, стараются защищать своих мастеров, но много ли может гильдия мыловаров, если в Русине она состоит из пары-тройки мастеров? Я даже на заре своей деятельности, отказалась вступать в их ряды, ибо не увидела никакого смысла. Вот гильдия кружевниц, ткачей… они, да, имеют реальную силу... но в то же время, даже их действия направлены на ограничение количества посвященных, а не на защиту их прав.

И тут я просто подскочила... Кажется, я знаю, где выход из этой сложной ситуации. Я еле дождалась жениха, и когда он вернулся со службы, постучалась в кабинет:

- Михаил Андреевич, мне срочно нужно в Мосву... к графу Игнатову...

- Но зачем? - удивленно посмотрел на меня он, - насколько я знаю, все вопросы по почтовой службе уже решены, и теперь мы ожидаем вердикта третьей стороны...

- Нет, это не по поводу почты, - я сжала кулаки, лишь бы получилось, - это по поводу государственного патентного бюро...

- Мария Львовна, - вздохнул жених, когда я рассказала ему о своей задумке и обо всем, что вспомнила о патентах своего мира, разумеется выдав все за свои идеи, - что-то подобное существует в Веницинской Республике... но вы хотя бы представляете, что вы хотите предложить сделать? Это даже не почтовая служба, которая не похожа ни на что, хотя вы и взяли за основу существующие службы королевских гонцов. Это намного серьезнее. Работа такого бюро требует изменений в существующем законодательстве. А новые законы, Мария Львовна, если вы забыли, может принимать только его величество.

- Да, - согласилась я, - но это даст хороший толчок для развития ремеслам. Мастера перестанут быть закрытыми семейными кланами. Каждый сможет официально заниматься любой деятельностью, выплачивая владельцам патента вознаграждение. Корона от этого только выиграет. Будут расти хозяйства, будут расти налоги, будет расти благосостояние всей Русины.

- Гильдии будут против, - возразил жених, - а некоторые гильдии, как вы правильно заметили, являются реальной силой в Русине.

- Не будут, если получат патенты на те технологии, которые уже существуют...

- Хитро, - рассмеялся жених, - то есть мастера все равно должны будут платить гильдиям, но только не взносы, а плату за использование патента.

- Верно, - улыбнулась я, - а еще гильдии могут взять на себя функции оказания помощи в регистрации новых патентов своим мастерам. А это тоже не такая уж дешевая услуга. Или, вообще, выкупать у них право на изобретение, если сами мастера не в силах заплатить за регистрацию патента. Вариантов много.

Жених замолчал, размышляя о том, что я сказала.

- Давайте попробуем сформулировать ваше предложение более подробно и навестим вашего двоюродного брата, - вздохнул он, - я ведь правильно понимаю, вы не просто так подняли этот вопрос.

- Не просто, - согласилась я, - есть подозрения, что мои незабвенные родственнички, которые регулярно приезжают клянчить деньги, каким-то образом узнали мою технологию производства мыла, и теперь варят в своем поместье точно такое же...

- Вы уверены?

- Пока нет. Но я велела барону Эльсену отправить туда своего человека. Чтобы все выяснить...

- Мария Львовна, - жених отвел глаза, - я не хотел вам говорить, просто велел ребятам быть повнимательнее... Но тут такое дело...

Оказалось, все до банального просто. Мой дядя в последнее время приезжал со своей дочерью. Двоюродная сестра оказалась весьма неприятной в общении, и поэтому подружиться у нас не получилось, хотя она прилагала для этого массу усилий. В своем понимании дружбы, конечно. Откровенно льстила, громко, напоказ восхищалась моими достижениями и постоянно напоминала, что мы сестры. А еще нагло выпрашивала подарки, прикрываясь своей бедностью, как ширмой.

И я стала избегать ее, ссылаясь на занятость. И девица болталась по замку, практически без присмотра. Иногда ее замечали за мелким воровством. Но ничего особенно ценного она не брала и проще было закрыть на это глаза, чем поднимать шум.

И в один прекрасный день моя двоюродная сестра встретила в коридорах замка Проньку, спешащего ко мне с докладом. Вчерашний крестьянин давно уже выглядел не хуже столичного франта, ведь его доходы управляющего мыловарней были очень высоки. Немудрено, что моя сестра приняла его за благородного. Их несколько раз видели вместе в весьма недвусмысленных ситуациях. Михаил Андреевич снова решил не поднимать шум и только предупредил моего дядю о непристойном поведении его дочери.

- Но Пронька не мог, - кинулась я на защиту своего сотрудника, - только не он. Он же с самого начала со мной. Да я ему, как себе доверяю. Да, я ему место управляющего фабрикой обещала. Он бы не стал...

- Может быть я и не прав, - согласился жених, - давайте позовем его и спросим.

Пронька, примчался, как всегда быстро. И если и удивился, когда увидел нас вместе, то не подал вида. А я смотрела на стоящего у дверей Проньку, как всегда серьезного и готового бежать выполнять мои распоряжения, и не могла заставить себя произнести этот ужасный вопрос. Как я могу оскорбить недоверием человека, с которым мы столько прошли вместе, который столько сделал для того, чтобы моя мыловарня работала, который всего себя, так же как и я, отдавал моей компании, проводя почти все время в цехах...

- Пронька, - мой жених пришел мне на выручку, - скажи, ты не знаешь, каким образом технология варки мыла госпожи баронессы стала известна ее дядюшке, отцу Анны?

Улыбка слетела с лица Проньки, он побледнел и даже как-то съежился... И мне уже не нужен был ответ. Я и так все поняла...

Этот удар был, пожалуй, посильнее тех, которые мне доводилось пережить в своей жизни. Я никогда еще не чувствовала, что мне наплевали в душу. И вот сейчас получила сполна. Мне не наплевали, мне просто нагадили... до краев. Слезы закипели на глазах от нанесенной обиды. Я ведь все для него... а он...

- Как ты мог, Пронька? - прошептала я, стараясь не разреветься, - я же никогда тебя не обижала... Я же старалась дать тебе все, что в моих силах... Я же тебе доверяла...

- Простите, - глухо ответил он, опустив голову, - я... я... не хотел... но я готов понести наказание, - он вскинул голову, - я готов отдать свою жизнь за разглашение тайны, - и столько отчаянной боли было в его глазах. Как будто бы я смотрела в зеркало... - все равно мне она больше не нужна...

Не знаю, как я нашла в себе силы, не рубить сплеча и не прогнать его с глаз долой. Я бы все равно не смогла бы отдать его под суд, хотя даже по меркам моего времени это было преступление. Но слишком уж несоразмерным было наказание... тем более, забрав жизнь, я не верну свою тайну...

А Пронька, глядя в пол, начал рассказывать. Нет, он не сам выдал все мои секреты дядюшке, но он помог им их узнать.

Моя хитропопая сестрица с легкостью вскружила голову простому парню, у которого, как мне кажется, разум отключился от осознания самого факта, что аристократка нашла его интересным. Она пела дифирамбы Проньке, восхищаясь его способностями, его карьерой, тем, что он поднялся с самых низов. Она прочила ему блестящее будущее, она говорила, что любая будет счастлива стать его женой. У бедолаги Проньки не было ни единого шанса. Он сделал ей предложение и получил согласие.