Люсинда и раньше видела «картинки» про знакомых, близких и чужих людей. Это были короткие, но очень четкие черно-белые видения. Вначале девочка не понимала, что происходит, почему она знает о том, что еще не случилось. Или как-то угадывает, что уже произошло. Объяснила ей все няня, когда Люсинда отыскала потерянное той обручальное кольцо. «Это у тебя дар, деточка. От боженьки». «А Аглая Дмитриевна говорит, что от сатаны. Потому что я «исчадие адово», а еще дочка «простигосподи этой», – простодушно пояснила Люсинда, и няня ахнула. «Ну что ты, деточка! Ты милейший ангелок».

Но «милейший ангелок» таковым был только с любимой няней. Даже с жестким отцом, который вечно был занят работой, а дома нередко срывал раздражение на персонале, «вытворяла кренделя».

«Не ребенок, а черт! И угораздило же тебя привести в дом ту прошмандовку!» – выговаривала едва ли не за каждым ужином Аглая Дмитриевна, не стесняясь ни Люсинды, ни ее брата. «Мама, прекрати! И я не позволю оскорблять память Маши!» – резко обрывал отец и вставал из-за стола. «Марк, скушай еще пирожок! Люсинда, как ты сидишь? Выровняй спину! Скрючилась, что вопросительный знак. И не вздумай при гостях показывать свои фокусы!»

«Фокусами» Аглая Дмитриевна называла спонтанные предсказания девочки.

Люсинда, понурившись, ковыряла пюре. А Марк незаметно пихал сестру в бок: «Давай кого-нибудь разыграем?» И Люсинда заговорщически улыбалась. Пожалуй, в этом доме она любила только двоих – свою няню и старшего брата.

Впрочем, еще один человек относился к ней хорошо. Как ни странно – первая жена отца и мама Марка. «Что, Аглая обижает?» – весело спрашивала Рита, привозя сына, чтобы тот повидался с родными. «Не обращай на нее внимания. Повопит и перестанет. Она никем не бывает довольна, даже Марку влетает. И меня пыталась гнобить, но я не сдалась. Впрочем, долго такой жизни я не выдержала. Аглая же никакую другую женщину в этом доме не терпит! Поэтому тебе и достается, хоть ты и маленькая. Соперничает с тобой за внимание сына». Люсинда в силу возраста не все понимала из того, что говорила Рита. А та спохватывалась, что наболтала лишнего, широко улыбалась и шуршала пакетом: «Смотри, какое платье я тебе привезла! Что, не любишь платья? Хорошо, в следующий раз привезу костюм, такой, чтобы Аглая дар речи потеряла. Помолчать ей не помешает, да?» – Рита доверительно подмигивала девочке, и та наконец-то улыбалась.

Люсинда очень жалела, что ни Марк, ни его мама не живут в их огромном доме, где нельзя было свободно вздохнуть. Ей было одиноко, тоскливо, потому что те девочки, которых Аглая навязывала ей в подружки, Люсинде не нравились. Ей интересно было играть с Марком, носиться с ним в догонялки, проворачивать каверзы. Брат умел маскироваться: вести себя перед Аглаей так, как та хотела, а за ее спиной выпускал чертенка. Люсинда же была слишком бесхитростна. Так они и росли с Марком – вроде и порознь, но вместе. Отца видели нечасто, потому что того полностью занимали бизнес, поездки, встречи. Он часто куда-то уезжал, а появившись дома, не торопился уделить внимание дочери. Няня и тут находила оправдания: «Станислав Родионович таким стал после смерти твоей мамы. Когда он встретил Машеньку, прямо весь светился, улыбался, шутил, подарки нам раздавал, а не замечания. А после ее смерти погас и стал таким – сердитым».

Люсинда знала, что ее мама умерла при родах. Отец никогда не праздновал рождение дочери, потому что для него это был день смерти любимой женщины. Даже если Аглая Дмитриевна устраивала прием, не появлялся в доме и подарок Люсинде передавал с кем-то. Повзрослев, Люси так и не начала отмечать эту дату: для нее та навечно осталась траурной.

…В Википедии неверно написали, что у Гвоздовского была лишь одна жена, с которой он развелся – Маргарита, а дочь – внебрачная. Незадолго до рождения Люсинды олигарх женился на рыжеволосой красавице Марии, с которой познакомился случайно на художественной выставке. Известного бизнесмена пригласили в числе почетных спонсоров, худенькая большеглазая Маша пришла на выставку из профессионального интереса: она училась на втором курсе художественной академии. Легенда гласила, что девушка не сразу приняла ухаживания импозантного мужчины вдвое ее старше. Гвоздовский добивался Марии больше года. Но счастье будущих родителей Люсинды длилось недолго: Маша вскоре забеременела и умерла, рожая дочь. Не помогли ни деньги, ни связи всемогущего бизнесмена. «Мамочка свою жизнь на твою обменяла», – шептала Татьяна, укладывая маленькую Люсинду спать. «Машенька хрупкого здоровья была. И неземная какая-то. Талантливая и с похожим даром. Это она тебе все дала – и жизнь, и таланты. Живи за двоих, маленькая. И на отца не сердись. Ему досталось. Он сильно любил твою маму». «И поэтому так не любит меня, потому что я ее убила?» – простодушно спрашивала Люсинда. «Да что ты такое говоришь! Спи давай, не думай об этом. Зря тебе я это рассказала!» – сердилась Татьяна и поправляла на девочке одеяло.

Настоящее

Люсинда прислушалась: Виктория чем-то гремела на кухне, то ли разбирая посудомойку, то ли затевая ужин. Пора было уезжать, потому что вечер плавно катился к ночи, но хотелось получить результат. Загадка не поддавалась, как сложная шкатулка, и тем больше распаляла азарт. Люсинда вновь вспомнила, как они с Максом обследовали мастерскую художника. На первый взгляд ничего интересного в пустом помещении не оказалось. Но потом Люсинда почувствовала похожий на сквозняк холод, исходящий от стены.

Нечто подобное она ощутила и сейчас, рассматривая место, где раньше висела картина. «Сквозняк» становился все четче, только нес он не простуду, а нечто более опасное. Здесь будто остались следы какого-то вмешательства. Похоже, Виктория оказалась права, посчитав картину нехорошей.

На мгновение Люсинда вдруг увидела, как в гладкой стене образовался небольшой провал размером с небольшую дверь. Можно было принять образ за разыгравшееся воображение, подстегнутое сильным желанием что-то понять. Но Люсинда вытащила телефон и позвонила Максу. У того оказалось занято, поэтому она отправила сообщение. Не прошло и двух минут, как коллега перезвонил.

– Макс, такое дело…

Она в двух словах обрисовала ситуацию. Он незамедлительно отреагировал: попросил никуда не уходить, дождаться его.

Примчался Макс действительно довольно быстро, отказался от предложенного хозяйкой угощения и сразу прошел в нужную комнату. Пока он снимал на телефон пустую стену, Люсинда с отрешенным видом стояла в сторонке. Виктория же явно с трудом удерживалась от расспросов: ерзала на диване, кусала губы, слегка приподнималась и тут же садилась обратно.

– Тот человек, который хотел купить у вас картину, больше не перезванивал? – спросил Макс, делая еще серию