Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ей удалось скрыть случившееся, ведь внутри она вся оцепенела, замерзла? Как смогла прокрасться в ванную, не вызвав у домашних подозрений, и выплакаться под ошпаривающими кожу струями воды? Почему ничего не рассказала потом? Может, потому что ей было мерзко вспоминать про едва не случившееся, а уж кому-то об этом рассказывать – и подавно. А еще Марина не знала, как быть дальше. Как поступить с танцами, тренировками, грядущим турниром, который они с Русланом обязательно должны снова выиграть?
Он сам все разрешил. «Ты это… Извини. И забудь. Ничего не было и не будет», – сказал Руслан при встрече в клубе. Марина кивнула, молча принимая «договор», и подала ему дрожащую руку для танца.
Они честно старались, тренировались до мозолей, до промокшей от пота одежды. Но тот важный турнир с треском провалили, а потом и другой. Между ними больше не было ни понимания, ни доверия. Их магия умерла в тот кошмарный вечер, а вместе с нею умер и танец.
– …Марина, ты же понимаешь, что Руслану подходит другая партнерша. Ему нужно идти вперед, у него есть все способности. А ты… – рот женщины пренебрежительно искривился. И эта недоговоренность обрушилась на девушку не столько облегчением, сколько приговором.
– Если ты хоть чуть-чуть любишь Руслана, то должна пожелать ему успеха и отпустить.
«Любишь»! Мать Руслана отчего-то решила, что Марина влюблена в ее сына! Да знала бы она… Впрочем, может, и знала.
– Виолетта – талантливая девушка. Ее еще раньше подобрали Русе в пару, но случились обстоятельства. А потом появилась ты, и я понадеялась… Ты не обижайся, но нет у тебя таланта, и один Руслан вашу пару не вытянет!
– Но мы же победили, – прошептала Марина, убитая этими словами.
– Это вышло случайно. Случайно для тебя, – сочувственно улыбнулась женщина и двумя пальцами с хищно-острыми красными ногтями взяла Марину за подбородок. – Не расстраивайся. Кристина и Захар обещали найти кого-то твоего уровня…
В тот день Марина ушла с тренировки, так и не появившись в зале. А дома заявила, что бросает танцы. Мама, конечно, пыталась ее отговорить. Но для Марины любимое дело перестало быть таким.
– Я не собираюсь связывать жизнь с танцами, – сказала она. – У меня планы поступить в университет. Вот и сосредоточусь на этом. Если честно, я устала от турниров и тренировок.
И мама, тоже уставшая от турниров, с некоторым облегчением приняла решение дочери…
Все эти годы Марина не вспоминала о Руслане, хоть и знала, что он и его партнерша действительно добились успеха и открыли собственную школу танцев. Тот случай, казалось, был надежно похоронен. Но как бы девушка ни уверяла себя, что все прошло, забылось, стерлось, жестокие слова оставили клеймо: посредственность, талантами не блещет, некрасивая, неженственная, худая, никому не нужная. И, судя по тому, что Руслан с новой партнершей высоко взлетели, его мать оказалась права.
Так Марина и жила со знанием, что нет у нее никаких способностей. Ну а то, что учеба ей давалась легко и в красном дипломе не оказалось ни одной «четверки», она не считала достижением. Не прибавляло ей уверенности и то, что после университета она попала в агентство, где у каждого сотрудника был необычный дар. И, может, Марина смирилась бы окончательно со своей посредственностью, если бы не ее тайная влюбленность в видного, красивого, загадочного коллегу. Даже то, что Макс обратил на нее внимание, не принесло ей уверенности. Эта победа казалась случайной, незаслуженной, как та – на турнире…
Может, недаром этот случай вспомнился ей в тот момент, когда Макс нес ее по лестнице? Чтобы не обнадеживалась, не теряла бдительность, потому что счастье – это иллюзия. В какой-то момент воспоминания о прошлом нахлынули так сильно, что Марина сжалась в ожидании подвоха: вот-вот Макс разожмет руки и она упадет на ступени, не столько больно ударившись, сколько в очередной раз потеряв веру. Похоже, парень почувствовал ее напряжение, потому что остановился и спросил, как она себя чувствует.
«Прекрасно!» – откликнулась тут же душа.
«Ужасно», – отозвался голосом матери Руслана ум, срочно выстраивающий защиту.
– Н-нормально, – выдавила вслух Марина, потому что пауза затягивалась. Макс прижал ее к груди, а Марине отчего-то захотелось высвободиться. Одновременно с этим она почувствовала покалывание в неподвижных ногах, как будто в онемевшие после неудобного положения конечности возвращалась чувствительность. Но ощущение оказалось таким недолгим, что Марина решила, будто ей показалось.
Макс согласился остаться на ужин, и это ее очень обрадовало, настолько, что она осмелилась озвучить ему свою просьбу дать ей работу. И, к облегчению, Макс с энтузиазмом принял ее предложение. Правда, момент был испорчен тем, что его срочно вызывала Люсинда, но Марина утешила себя тем, что завтра все узнает и подключится к расследованию.
Покалывание в ногах, а вместе с ним и негативные мысли вернулись в тот момент, когда Марина принимала ванну. «Ты же хочешь снова танцевать?» – голос женщины из снов будто прозвучал наяву. Вода была горячей, но девушку обдало холодом. Показалось или нет, но воздух рядом колыхнулся, словно некто невидимый присел рядом. Марина торопливо погрузилась в воду по плечи, окунулась подбородком в ароматную пену, но и это не избавило от озноба.
«Откажись от того, кто тебя предает», – услышала она шепот. Невидимая ладонь коснулась волос, на Марину отчего-то пахнуло гарью. Воздух снова колыхнулся, будто некто поднялся.
«Тебе не нужен этот предатель. Ты – сильная. Сильнее его и остальных. Только пока об этом не знаешь. Избавься от ненужного, и увидишь…»
Марина зажмурилась – от страха, от причинивших боль слов, от пугающего ее чужого присутствия. Как же она надеялась, что незнакомка останется в больнице! Рассказывал же Макс, что призраки привязаны к местам, а не к людям. Как же хотелось, чтобы Люсинда с Лидой ошиблись в своих предположениях!
От коллег Марина скрыла значительную часть своих снов, потому что самая жуть заключалась не в таинственных местах, паутинных коконах, мужчинах с вырванными сердцами, а в ее персональном аде. Эти сны против воли погружали в самые темные закоулки прошлого Макса, заставляя видеть то, что она предпочла бы не знать.
В первых видениях ему было лет девятнадцать. От других первокурсников Макс отличался мрачностью и угрюмым взглядом. Колючий, нелюдимый, бледный, уже тогда одетый в черное, он держался особняком. Но вопреки своему желанию не привлекать внимания наоборот притягивал взгляды не только сокурсниц, но
