По прибытии в Стрельниково пятьсот тысяч ассигнациями, золото и серебро переместились в подвал под присмотр Карпа. Воровать тут некому. Местные боятся, как огня. Чужие и по надобности заглядывать опасаются. Сто тысяч я запланировал для Дмитрия Семеновича.

Гонец с указаниями ускакал сразу же. А я утром направился в Сулич.

Шел третий день после нашей операции. Видел я голубятню во дворе дома Гурского. Предполагал, что вести уже его достигли. И не обманулся.

— Как медовый месяц? — улыбнулся он после приветствий.

— Да какое там. Все дела да дела. Тем более голуби летают намного быстрей людей.

— Особенно, если есть, кому этих голубей отправить. Очень недооцененная птица. Когда-нибудь военные задумаются и используют для передачи важный сведений, а мы пока сами тихонько покурлыкаем.

— То есть, официальных предписаний пока нет?

Полицмейстер одарил меня улыбкой, чуть склонив голову на бок.

— Тогда вернусь к нашему давнему разговору, — я развернул карту на столе.

— Что, все идет так, как вы предполагали? — прищурился он, — неужели худшие опасения по поводу разбойного нападения подтвердились?

— Дмитрий Семенович, сейчас время для действий. Желаете поймать злодеев?

— Я весь во внимании, Андрей Георгиевич. Под сарказмом скрывается мое замешательство. Просто, я не ожидал, что ваши предположения окажутся столь пророческими.

— Смотрите, сейчас карета с частью груза направляется сюда. В оплот тех самых отморозков, которые грабят купцов и мучают местное население.

— Отморозков? Точное определение. Все человеческое отмерзло. Поэтично.

— Вот в этой точке севернее Выщуга они захватят карету.

— Если кусты и перелески нанесены правильно, то там удобно разместить хоть полк.

— А вот с этого момента ваше самостоятельное дело. Но охрана должна ускакать.

— Понял. Давайте еще раз.

Мы больше двух часов прогоняли все детали. Пили кофий. Гурский курил длинные трубки. Потом еще час он писал донесение, которое тут же отправил нарочным. Получалось, что у нас дня три в запасе. И мне будет, чем заняться.

Никогда нельзя пускать операцию на самотек. Думаешь, вот, все роли распределены, время назначено, средства проверены. Теперь все будет. А вот и не будет. Все такие процессы идут на человеческой энергии. Если болеешь за дело с душой. Тратишь «нервическую энергию», как Поль Брегг ее называл, тогда получается. Не тратишь — любое начинание затихнет. Нужен моторчик. И сейчас этот моторчик — я.

— Прошу не отлучаться далеко до выяснения всех деталей сего мероприятия, — попросил Гурский.

— Да уж куда там. Сами знаете, как такие дела делаются. Шелохнуться боишься, чтоб не спугнуть чего.

— Знаю, знаю. И вы, вижу, осведомлены.

— И я. Финансовое обеспечение оперативной деятельности очень важно, — я посмотрел на свой саквояж с деньгами.

— Уж как водится, — полицмейстер кивнул, — тем более, потребуется участие военных.

Дома у доктора я еще раз проговорил в Егором способы связи, условные сигналы, расстановку сил, пути подхода и отхода. Заодно посмотрел, как идет ремонт дома под лабораторию. Так себе идет. Силами только Ольги Филипповны и Химика. Но дружно получается. Уловил даже их взаимную симпатию.

Через два дня пришло указание «О поимке злоумышленников, буде те обретутся в Костромской Губернии». И уже поступило распоряжение Баумгартена начать поиск злодеев.

Меня немного помучила совесть. Поручика Волкова подставили. Да и портупей-юнкера тоже. Вдруг возник вопрос — на кого я работаю?

Немец Баумгартен жулик, клейма ставить негде. Но сам живет и другим дает. И мне тоже. И команда его такая же. Но не без оппозиции, с которой сейчас разбираются. Мереславский губернатор Безобразов — русский, но честный слуга правящих лиц. И только их. Старается благоустроить все вокруг себя изо всех сил. Это при нем устроили знаменитую Волжскую Набережную, построили мост через Которосль, Губернаторский дом, в котором потом будет музей, а отбросы, называющие себя властью, будут устраивать вечеринки среди портретов действительно сильных людей прошлого. А вот крестьянские волнения по любому поводу Безобразов подавляет жестоко. Плевать он хотел на все несправедливости. Нет для него людей в народе.

И пришел ответ. Да на себя я работаю. И тот, и другой нужны только с позиции выгоды. Костромской хозяин наиболее привлекателен. Мне сейчас нужна мутная вода. Вот я и намутил. После таких выводов совесть успокоилась.

Настал день «Ч», когда агентура Егора донесла о полной готовности. Банда даже предоставила триста рублей ассигнациями на подкуп конвоя.

Гурский суетился. Оно и понятно, за любую инициативу спросят с инициатора. Костромской полицмейстер решал общие организационные вопросы, что выражалось в важном кивании на все предложения. Баумгартен собрал совещание, на котором поставил задачи казачьему полку гарнизона в пятьсот сабель и всех перекрестил. Отслужили торжественный молебен и «секретно» выдвинулись. Это мне потом Гурский рассказал по дороге.

Нас с Петровым официально закрепили указом губернатора за ним в качестве помощников по медицинской части. Мы переоделись в казачьи чекмени и казачьи же шапки, купленные в лавке, что соответствовало, на наш взгляд, моменту. Свою одежду и обувь я упаковал, вместе с красивой формой Аленки и платьем Василисы. Отобрал, не взирая на попискивания, вместе с обувью. Взамен выдал двести рублей для компенсации на рынках.

Конный казачий полк спрятался в лесочке в пяти километрах от точки операции. Пора двигаться и нам. Мне позволили взять Егора с собой в качестве денщика. И он прекрасно свою роль играл. Правда, суровым видом привлекал внимание.

— Скажи — ка, братец, — спросил его Гурский, — отчего у тебя такие шрамы на роже?

— Расчесал, ваше благородие! — Браво отрапортовал тот.

— Ишь, шельмец, до чего находчив! — рассмеялся Дмитрий Семенович, — расчесал! Молодец. Выпей чарочку по такому случаю.

— Рад стараться, ваше благородие! Благодарствую. На работе не пью.

— Ой, уморил. Сразу видно, чей человек. Однако, Ваше влияние, Андрей Георгиевич, — вытер слезы Гурский, — каков поп, таков и приход.

Казаки устроили скрытый лагерь. Нас встретил часовой и провел в лесок. Тут Дмитрий Семенович проявил себя молодцом. Всем четко разъяснил задачи. Даже позвал меня в палатку на совещание. Ничего нового я не услыхал и со всем согласился. Дали отмашку.

Карета с десятком всадников заехала в перелесок. По первому разбойничьему свисту охрана из моих родственников, включая возницу, дружно ускакала. Злодеев оказалось больше пятидесяти. Всем хотелось поучаствовать в дележе обещанных несметных богатств. Первое разочарования их постигло, когда денег оказалось восемнадцать тысяч всего. Второе, когда показались несколько казацких сотен со всех сторон.

И, конечно, разбойники оказали сопротивление. Даже яростное, как потом написали в рапортах. Пришлось порубить всех, кто был. И караван их из телег в версте отсюда с марухами, перекупщиками и прочими приближенными тоже оказал