Алессандро ощутил укол зависти, когда увидел, как ониобменялись нежными понимающими взглядами. Казалось, некогда они царствоваливдвоем в прекрасном, волшебном мире, который принадлежал только им двоим, итеперь страстно желали только одного — поскорее вернуться туда. Как истинныйрыцарь, он не стал задерживаться, когда стало слишком очевидно, что молодыелюди хотят остаться наедине. Поэтому он вежливо приподнял шляпу и откланялся,заверив их, что самостоятельно найдет обратную дорогу.

Только оставшись наедине с Бьянкой, Йен выпустил ее изобъятий.

— Вы правда были в лаборатории с графомд'Акилой? — повторила свой вопрос Бьянка. — Вы не были с Морой? Всвоей комнате? В постели?

— Это она вам сказала? — рассвирепел Йен.

Он ничего не отрицал. Бьянка старалась сохранятьхладнокровие.

— Нет. Я слышала вас. Через дверь.

Как только она произнесла эти слова, Йен помрачнел ирешительно бросился вниз по лестнице. Бьянка растерялась и не знала, чтоделать. Ноги сами понесли ее в нужном направлении, в мозгу сложилосьрациональное объяснение: канал, в конце концов, никуда от нее не денется.

Прежде всего Йен узнал ее запах, острый, соблазнительный,единственный в своем роде запах Моры. Он ощущал ее присутствие, им был пропитанвоздух спальни. Черный шелковый чулок одиноко валялся на бархатном диване,шелковые покрывала на кровати были беззаботно отброшены, складки на белоснежныхпростынях все еще хранили очертания двух тел, сплетенных в любовном поединке.Но комната была пуста. Она осквернила его спальню, сознательно наполнила еесвоим запахом, оставила следы своего тела и ушла. Йена охватил приступ животнойярости.

— Не нужно ничего объяснять, милорд. — К Бьянкевернулась способность здраво рассуждать. — Я понимаю, почему вас так тянетк ней. Я и сама ощутила это влечение. Я как раз поднималась на крышу, чтобы…

Бьянка оборвала свою речь, потому что Йен вдруг сгреб ее вохапку и взглянул в глаза с такой жгучей страстностью, что у нее перехватилодыхание.

— Прекратите! — воскликнул он не терпящимвозражений тоном. — Это был не я, и не с ней, и никогда больше этого неповторится. Вы должны мне верить.

— Я верю, милорд, — ответила Бьянка, надеясьстереть с его лица затравленное выражение. Тем более что она нисколько некривила душой: больше всего на свете ей хотелось в это верить. Когда Йенразомкнул руки, она перевела дух и задала вопрос, ответ на который бояласьуслышать: — Вы прислали ее ко мне в качестве наставницы? Чтобы научитьзаниматься любовью так, как вам нравится?

Йен остолбенел как громом пораженный. Сама мысль о том, чтоБьянке надо учиться этому у кого бы то ни было, казалась такой нелепой, что онготов был рассмеяться. Но то, как серьезно Бьянка спросила об этом, то, какнастороженно она ждала его ответа, отбило у него охоту шутить.

— Разумеется, нет! Кто вам сказал это? В этом нетникакой необходимости. Вне всякого сомнения, это проделки самой Моры. —Йен отвернулся, чтобы она не заметила ярой ненависти в его глазах и не принялаее на свой счет, но какой-то странный звук заставил его вновьобернуться. — Что вы делаете?

Бьянка безутешно рыдала.

— О Мадонна! Она причинила вам боль? Я убью ее. Что онавам сделала? — Его голос едва не срывался на крик.

Бьянка покачала головой и постаралась остановить поток слезоблегчения. Судорожно всхлипывая, она тихо вымолвила:

— Нет-нет, ничего. Она просто поцеловала меня. Но я такиспугалась, когда она сказала, что это вы послали ее, что вы недовольны мной,что я вам противна…

Бьянка снова замолчала, утонув в объятиях Йена, и на этотраз он с силой прижал ее к груди. Он мысленно поклялся защитить ее, доказать,насколько она ему дорога дать понять, что он счастлив обладать ею. Бьянкепочудилось, что Йен дрожит, впрочем, не исключено, что дрожь охватила лишь еетело.

Ни слова не говоря, они направились к кровати. Йен помогБьянке раздеться, но не позволил ей снять массивный камень, висящий на груди.Они легли на огромное, грубо сколоченное ложе и медленным, исполненным нежностии неги любовным актом закрепили свое право на него. Затем они долго лежалиобнявшись и обсуждали впечатления о прошедшем бале, как давно привыкшие ктелесной и духовной близости любовники. Идиллия несколько нарушилась, когдаБьянка рассказала Йену о своем разговоре с Джулио Креши, и Йен вскочил, чтобынемедленно послать ему вызов на дуэль. Однако при помощи ласковых увещеваний инескольких поцелуев ей удалось переключить его внимание. Последние красныеугольки потухли в камине, и они заснули, крепко обнявшись. Их обнаженныесплетенные тела умиротворенно расслабились под стук дождя в оконное стекло.

Что-то тяжелое стукнуло Бьянку по носу, и она открыла глаза.Впрочем, даже если бы этого не случилось, она проснулась бы через минуту открика. Он был слабо различим и скорее напоминал какой-то странный шум. Ноисходил он от человека, лежавшего рядом. Он откинул руку во сне, уронил ееБьянке на лицо, лишив возможности дышать.

— Йен, — позвала она его сначала тихо, потомгромче. Она вывернулась из-под его руки и перевернулась на бок, чтобы потрястии разбудить его. Но как только она прикоснулась к нему, он оттолкнул ее исбросил с кровати. — Йен! — закричала она во всю мочь и, схватив егоза плечи, принялась трясти. — Йен, проснись!

Йен сел на кровати, зевая и щурясь спросонья. Он посмотрелна женские руки, лежащие у него на плечах, затем перевел взгляд на Бьянку итолько тогда понял, где он находится и что случилось. Ночной кошмар на этот разбыл реальнее и оттого ужаснее, чем обычно. И виной тому Мора, которая прониклак нему в комнату и наполнила ее своим запахом, возродившим болезненныевоспоминания с невероятной отчетливостью. Он непроизвольно поежился, когдаБьянка влезла в постель, обняла его за шею и прижалась лбом к груди.

Ее присутствие успокаивало, и Йен понемногу пришел в себя.Она гладила его по волосам, осторожно массируя затылок, а потом спросила:

— Почему вы не расскажете мне о своих кошмарах?

Йен вдруг насторожился и попытался отстраниться, но Бьянкане отпускала его от себя. Ей так хотелось понять его, узнать, отчего он такневероятно холоден и жесток, проникнуть в его тайны, помочь ему залечитькровоточащие сердечные раны. Этой ночью, преодолев неуверенность в себе ипрочие сомнения, она решила, что больше не позволит ему отдалиться от себя.

— Вы должны кому-нибудь рассказать о них. Если вы будетедержать свой страх в себе, вы никогда от него не избавитесь.

Дождь хлестал по стеклам, и тишина в комнате сталанапряженной. Руки Бьянки по прежнему обвивали его шею, а голова Йена теперьпокоилась у нее на груди. Ее грудь была так восхитительно нежна и мягка, чтоон, проведя по ней щекой, возбудился. Он решил, что сейчас они снова займутсялюбовью, потом заснут, и она больше не станет донимать его назойливымирасспросами. Йен чувствовал, что поступает неправильно, но предпочел отогнатьот себя это ощущение и отдаться во власть женщины. Он снял ее руки и провел имивниз по груди и талии.